Эта статья является ответом на статью Дженни Хедли в ноябрьском номере журнала Verity La 2020 года. В ней она упоминает о своем опыте торговли бельем в австралийских стриптиз-клубах (по ее словам, она зарабатывала больше танцовщиц) и описывает стриптиз как «эмпауэрмент» и занятие сильных и независимых женщин, которых не нужно «спасать».

Начиная с подросткового возраста и почти до тридцати лет я была в секс-индустрии. Я работала в тех же стриптиз-клубах в те же годы, когда Дженни Хедли продавала неглиже и кружевное белье на Кинг-стрит в Сиднее. В то время мне даже в голову не могло прийти, что женщины, которые продают мне юбки на липучках и лифчики через шею позднее будут называть мой опыт «эмпауэрментом».

Так что давайте по говорим о реалиях стриптиза.

Дженни Хедли начинает статью с рассказа о том, как сидевшая рядом с ней «танцовщица» начала мочиться прямо на стул. Я тоже видела, как стриптизерши ходят под себя из-за наркотической и алкогольной зависимости. Мне тоже приходилось как можно скорее хватать свою одежду, чтобы на нее не попала моча, рвота или кровь.

И это правда, что стриптиз-клубы стараются не нанимать наркоманок. Они превращают женщин в наркоманок. А потом они их увольняют.

«Шоу-герлз», исполнительницы бурлеска и «модели для взрослых» — это крошечная часть в рядах стриптиз-клубов. На самом деле их траектория часто сильно отличается от стандартного пути стриптизерши, ведь они ищут свой вариант славы и возможностей в шоу-бизнесе.

Профессиональные «шоу-герлз» выполняют лишь небольшую часть работы в стриптиз-клубах. Они получают свои деньги за хореографические «подходы» и появления в качестве модели, что значит, что у них есть базовый заработок и маленький, но ощутимый уровень автономии.

Насколько я помню, шоу-герлз никогда не платят клубам арендную плату. Это такая ощутимая сумма, которая создает долговую кабалу для каждой обычной «танцовщицы». Эту сумму нужно заплатить просто для того, чтобы выйти на работу.

Гораздо больше в стриптизе самых обычных женщин и девочек. У них нет обучения в балетной школе за плечами, нет толпы подписчиков в социальных сетях, нет фотографий на развороте журнала Пентхаус.

Обычные стриптизерши начинают «танцевать» в очень юном возрасте (от шестнадцати до двадцати пяти лет), и их тут же берет под крыло «мамка» клуба.

Первые несколько недель новенькая девочка «учится». Вся эта учеба сводится к тому, чтобы постепенно сломать все ее нормальные границы и проследить, чтобы она поначалу не слишком испугалась и мягко переходила от одного проверенного клиента к другому.

В самом начале нужно убедить ее, что стриптиз — это просто и безопасно. Секс-индустрия строится на том, чтобы травма накапливалась постепенно.

Если стиптизерша начинает злоупотреблять выпивкой или наркотиками в ответ на такую работу, то она рискует быть уволенной или получить ярлык «проблемной». И это несмотря на то, что каждую ночь в этих клубах полно людей, которые принимают или продают наркотики. И это несмотря на то, что многие из этих молодых женщин все еще не достигли настоящей когнитивной зрелости, которая наступает в возрасте около 25 лет.

Хотя это хорошо, что некоторые из этих клубов теперь предлагают консультирование по алкогольной и наркотической зависимости, можно сказать, что они десятилетиями перекладывали ответственность за проблему на жертв, за которых они не несли никакой ответственности и которые их не волновали.

Жертва. Почему так много женщин в наши дни считает это слово оскорблением? Оно буквально значит, что кто-то пострадала, была ранена, обманута или перенесла вред. Люди, встречающие бедствие, с которым они ничего не могут поделать. Живое существо, которое приносят в жертву. Жанна Д’Арк была жертвой. Роза Паркс была жертвой. Это слово означает нашу способность открыто признать совершенную несправедливость.

Нужно отметить, что можно одновременно быть жертвой и добровольной участницей процесса, если тебе промыли мозги. Как ни странно, в детской книге «Галакс-Арена» я встретила до ужаса точное описание феномена, которое я наблюдала во время работы в стриптиз-клубах. Когда коллективная травма становится общей идентичностью.

В «Галакс-Арене» детей заставляют выполнять акробатические трюки для инопланетян, накачивающих их адреналином. Эти дети создают свой собственный язык и свою субкультуру, которые позволяют им выдерживать такую жизнь. И они их защищают.

Менталитет, который развился у меня, когда я была стриптизершей, был таким же близоруким. Другое название для развития такого менталитета — «груминг» (вовлечение в сексуальную эксплуатацию).

Клиенты продолжают стареть, но возраст танцовщиц не меняется. Спасибо постоянному притоку новеньких, которые сами того не зная сменяют выброшенных на свалку, использованных и принесенных в жертву.

Мужчины, которые приходят в стриптиз-клубы, остаются самыми богатыми и привилегированными людьми в своем обществе. Неважно, сколько наличности они тратят на «эмпауэрмент» женщин, это никак не угрожает их социальному статусу.

В отличие от них, женщины, которые работают в этих клубах, редко достигают финансовой свободы, о которой они так мечтают. Я не собираюсь делать вид, что исключения — это правила.

Кстати, Дженни Хедли, ты ошибаешься, когда пишешь, что в стриптиз-клубах нет сутенеров. Они там всегда где-то неподалеку. Просто они выглядят безобидно и не привлекают внимания. Улыбаются. Но даже те танцовщицы, которые как-то избежали контроля любых преступников, все равно страдают от санкционированных государством злоупотреблений.

Год спустя танцовщица, которая считается индивидуальной предпринимательницей, должна будет платить поквартальный налог со своих «прогнозируемых» заработков, и эти прогнозы преувеличиваются донельзя. Может быть, ей нужно будет платить налог с ее продукции — своего физического тела. Она буквально переходит от человека к товару.

Так что танцовщице придется работать гораздо больше, просто чтобы оплатить счет за квартальные налоги, которые были рассчитаны еще до того, как она вышла на сцену.

Кстати, то же самое происходит в легальных борделях и с независимой «секс-работой». Налоговые требования все растут, выбор все сокращается. Потребность в заработке все растет, давление все увеличивается.

Если не декларировать доходы, то это не только риск расследования со стороны налоговиков, но и отсутствие легитимных сбережений на будущее. Они уходят из индустрии в том же социо-экономическом положении, в котором они в нее пришли, разве что теперь у них есть новые туфли и дорогие сумочки. Ах ну да, еще у них теперь есть ПТСР, которое среди них встречается чаще, чем среди ветеранов войны.

Нужно отметить, что практически невозможно декларировать все свои доходы в качестве стриптизерши. В клубах то и дело воруют кошельки. Администрация постоянно накладывает драконовские «штрафы». И в то же время многие клубы ведут финансовые записи по каждой своей танцовщице.

Впрочем, когда я думаю об этом теперь, насчет записей они наверняка врали. Но это была расчетливая ложь, чтобы держать женщин в узде, угрожая им налоговой.

Но этого мало, для контроля над танцовщицами всегда есть угроза насилия. Ассистентам администратора достаточно отправить танцовщицу на «приватный танец» к известному насильнику.

Идея о том, что стриптизерши в полной безопасности благодаря вышибалам клуба, которые их защищают — ложь. Эта идея основана на незнании настоящей подноготной работы стриптиз-клуба. И на иллюзии того, что одни мужчины могут защищать тебя от других мужчин.

Присутствие охранников действительно может кого-то держать в рамках, но когда клубы полны, то к каждой танцовщице и каждому посетителю охранника не приставишь. И клиенты прекрасно это понимают.

Изнасилования и другое насилие в клубах происходят то и дело. То что каких-то мужчин за это выкинут из клуба никак не уменьшает (часто отсроченные) последствия такого насилия для психики молодых женщин. На самом деле, когда клубы настаивают, что с этим разберется охрана, они защищают насильников от настоящего правосудия и скрывают статистику по насилию в секс-индустрии.

При поверхностном взгляде может показаться, что стриптизерши смеются последними — доят мужчин, облегчая их кошельки в обмен на мимолетную демонстрацию тела. Но это просто иллюзия.

Изнасилования и сексуальные контакты с посетителями клубов часто скрываются, потому что многие такие клубы на самом деле функционируют как бордели, о чем они не торопятся сообщать танцовщицам.

Стриптиз-клубы и бордели — это заведения, в которых приоритет всегда отдается мужчинам. Это у мужчин есть власть всегда сказать «нет». Это мужчины оценивают женщин по шкале от 1 до 10. Это мужчины решают, кому отдать свои деньги, а кому нет. Это мужчины могут развлекаться, размахивая купюрами перед лицами бедных женщин, чтобы почувствовать свою власть над ними. Это у мужчин есть власть шлепнуть по заднице, домогаться и насиловать без каких-либо уголовных последствий, и все это называется «весело зажигать».

Эмпауэрмент и освобождение — это не те слова, которыми можно описать мой опыт в качестве стриптизерши. Но эти слова идеально описывают опыт моих клиентов.

Из стриптиз-клуба меня вовлекли в проституцию и начали подвергать торговле людьми (некоторые настаивают, что это отличается от «настоящей секс-работы»).

Теперь я не молодая женщина, и я подвергаю сомнению эти истории «успешного опыта», которые так активно продвигает секс-индустрия. Точно так же я подвергаю сомнению движение за полную декриминализацию того, что можно описать как самое большое нарушение прав человека на земле.

Сторонники секс-работы заглушают голоса женщин, которые действительно пережили секс-индустрию. Но я уверена, что если все пережившие индустрию получат возможность говорить, то с учетом их искренности и огромного числа, разговоры на эту тему радикально изменятся.

Если бы секс-работа была настоящей работой, то экзотические танцовщицы носили бы ботинки, а не шпильки. Они носили бы треники вместо кружевного белья. А вокруг шестов лежали бы маты для безопасности. Или шестов вообще бы не было.

Если бы секс-работа была настоящей работой, то ее «ветеранам» полагалась бы федеральная компенсация в случае развития у них ПТСР.

Если бы секс-работа была настоящей работой, то тогда покупателям секса разрешалось бы подать в суд за «некачественный секс».

Если бы секс-работа была настоящей работой, то при «заказе» женщины различное физическое, словесное и эмоциональное насилие перечислялось бы как «дополнительные услуги».

Если бы секс-работа была настоящей работой, то принуждение женщины к сексу считалось бы не изнасилованием, а мошенничеством с целью получения бесплатных услуг.

Мы живем в стране, где курение на железнодорожной платформе считается совершенно неприемлемым. Меня поражает, что при этом мы настолько слепы к безопасности и благополучию женщин и девочек.

По счастью, многие выжившие действительно говорят. Они говорят в таких организациях как Коалиция против торговли женщинами (Coalition Against Trafficking Women), SPACE International и Nordic Model Now! Хотя многие «либеральные» и «прогрессивные» голоса клеймят эти организации как невежественные. Но кто здесь проявляет невежество?

Это же смехотворно, что когда я критикую секс-индустрию, я рискую получить клеймо СВЕРФ («радикальной феминистки, исключающей секс-работниц»), правой консерваторши или еще кого хуже.

Похоже старая добрая стигма в отношении женщин в секс-индустрии принимает новые формы, но ее мишени остаются прежними.

Источник: Not Your Whore

Если вы считаете важными такие материалы, и у вас есть возможность, вы можете поддержать работу этого сайта с помощью доната или подписки на Boosty.