Это статья Сары Смайлс, которая попала в проституцию в Новой Зеландии в 1988 году, когда она была бездомной 14-летней девочкой. Наконец, она смогла вырваться оттуда в 2010 году, когда ей было уже сильно за тридцать. В 2003 году Новая Зеландия провела полную декриминализацию (легализацию) проституции. Так что Сара знает секс-индустрию и до, и после легализации.

Однажды меня спросили: «Каким было твое детство?» И я не задумываясь ответила – очень дерьмовым! Я родилась в Афинах, в Греции. Моя родная мать иммигрировала в Новую Зеландию вскоре после моего рождения, но она не хотела меня оставлять. Белая семья удочерила меня в больнице Парапарауму, когда мне было шесть недель. Я не знаю, почему моя родная мама отказалась от меня, или какие обстоятельства привели к моему удочерению. Я лишь знаю, что моя родная мама была гречанкой, а мой родной отец был маори.

Я выросла в Палмерстон-Норте, на острове Северный в Новой Зеландии. Мои воспоминания о детстве очень размыты, но я помню, что в возрасте четырех лет я сильно заболела. Я заразилась корью, попала в больницу, и у меня была кома из-за энцефалита. Я фактически умерла в коме, но, очевидно, меня смогли вернуть к жизни. К сожалению, в результате я осталась с инвалидностью, и моим родителям сказали, что я больше не смогу ходить из-за повреждения мозга.

Однако уже тогда я боролась за жизнь, и незадолго до пятого дня рождения я начала ходить, хоть и довольно плохо. Врачи все еще думали, что всю оставшуюся жизнь мне будет нужно инвалидное кресло, но я доказала, что они ошибаются – хотя я до сих пор страдаю от болей в спине, и все детство у меня была косолапость.

Мои приемные родители развелись, когда мне было около шести лет. Мама начала жить с агрессивным мужчиной, который бил меня при каждом удобном случае. Когда мне было семь лет, приемный отец начал подвергать меня сексуальному насилию. Кроме этого, он практиковал постоянное эмоциональное насилие. Он внушал мне, что я бесполезная, никчемная, пустое место. Я начала верить в то, что он говорил, и очень скоро я начала повторять все то же самое сама себе.

Мой отец не мог справиться со мной, так что он отправил меня в школу-интернат для детей с эмоциональными нарушениями. Я там пробыла около года, а потом снова начала жить с мамой. Однажды я шла в магазин, на меня напали и изнасиловали. В результате, я забеременела. Мне не было и 13 лет. Я родила мальчика, его отдали на усыновление.

После этого моя жизнь пошла по наклонной. Я постоянно попадала в центры несовершеннолетних правонарушителей и в разные приемные семьи. Я чувствовала себя хуже всех, мусором. Ненавидела себя и свою жизнь. Считала себя никчемной, бесполезной. Только и думала, что надо покончить со всем этим.

Когда мне было 14 лет, мне все это надоело, и я убежала из дома. Начала голосовать на дороге, меня подобрал грузовик. Отвез меня в Окленд. Я думала, что там я смогу начать новую жизнь. Водитель высадил меня в центре города. Только тут до меня дошло, что мне негде переночевать, и я запаниковала. Спала на скамейке в парке. У меня был только рюкзак вместо подушки и свитер вместо одеяла. Ела то, что находила в помойках, как могла мылась в общественных туалетах.

Я читала газеты, которые люди оставляли на скамейках, и однажды увидела объявление «Нужны девушки». Позвонила им из телефонной будки. Мелочи на звонок у меня не было, но в те старые времена можно было позвонить за счет абонента.

Леди, которая ответила на звонок, показалась очень милой, я встретилась с ней в тот же день. Она держалась очень дружелюбно на встрече. Сказала, что я заработаю кучу денег, и что они будут обо мне заботиться. Я начала работать у них в ту же ночь.

Помню, что в ту ночь у меня было шесть заказов, но к концу моей смены у меня было кровотечение. Мне было очень больно, но денег я и правда получила много. Смогла снять комнату в женском хостеле. Я больше не жила на улице, но с тех пор я жила в кошмаре наяву.

К концу второй недели проституторы начали вести себя гораздо хуже и чаще проявляли насилие со мной. Если они оплатили время со мной, то я была их собственностью. Они запихивали свой член куда только могли, а если я отказывалась, меня били. Я жаловалась хозяевам массажного салона, но они лишь отвечали: «Это их время, их деньги, забей!»

Мне приходилось пользоваться вагинальной губкой из-за кровотечений. Каждый раз, когда меня трахали, было до ужаса больно. Мне говорили носить вечерние платья и высокие каблуки, и я покупала их на свои деньги. Они были очень дорогими, но если я не носила их, то меня штрафовали. Ноги очень болели, так как у меня была косолапость, ступни были покрыты мозолями каждый вечер.

Они забирали все деньги, когда приходили проституторы – они называли это «все включено». Говорили, что это для моей защиты: в конце смены, если я правильно застелила кровать, была в платье, туфлях, поясе с чулками и не разозлила проститутора, то я получала свои деньги. Но если меня штрафовали за то, что я не делала то, что они требовали, то я не получала ничего.

Мне не разрешалось выбирать проститутора или отказывать проститутору. Они были отвратительными. Я чувствовала себя дерьмом. Вагина так болела, но меня все равно заставляли работать даже с кровотечением, даже во время месячных. Я чувствовала, что моя жизнь была гораздо хуже, чем дома, я много думала о самоубийстве. Покончить с этой жизнью раз и навсегда. Меня часто били и заставляли чувствовать себя дерьмом.

Однажды владелец салона попытался изнасиловать меня, и когда я рассказала его жене, то меня вышвырнули. Так я оказалась на Карангахап-роуд.

Я начала стоять на улице с другими девочками. Без сутенера, только мы. Со мной обращались хуже, чем в салоне. Проституторы специально портили презервативы, и вскоре я снова забеременела. Мне было 15 лет.

Когда я была беременна, меня изнасиловали, приставив пистолет к голове, а потом вышвырнули из машины на полном ходу. После этого я занялась стриптизом. Это было ничуть не лучше. Меня постоянно подвергали насилию посетители и менеджеры. Я использовала спиртное и наркотики, чтобы отключиться.

Но мне не хватало денег, так как я много тратила на одежду, туфли, наркотики и выпивку, так что я вернулась на улицу.

Однажды я была на улице Форт пьяной и упала в канаву. Шел дождь, было холодно. Я не могла пошевелиться. В животе были ужасные боли. Прохожие бросали на меня взгляд и шли дальше. Плохо помню, что было дальше, только то, что появилась полиция и попытались меня забрать.

Тогда я встретилась с Алли-Мари [Алли-Мари Даймонд, сейчас активистка движения против проституции]. Она шла в салон, куда ее вызвали. Она остановилась, присела и спросила, что случилось. Я истекала кровью в канаве. Мне было стыдно и страшно. Я ненавидела себя. Я хотела, чтобы моя жизнь прекратилась здесь и сейчас. Я помню, как полицейские говорили, мол, она в порядке, мы ее забираем. Но Алли-Мари казала им «нет», взяла меня с собой, помогла мне привести себя в порядок и начала меня опекать. Той ночью у меня произошел выкидыш.

Я осталась с Алли-Мари и начала работать в том же салоне, что и она. Я была стриптизершей и одной из девочек по вызову. Место там было гадкое, проституторы были худшие в моей жизни. Они буквально постоянно насиловали меня. Заставляли меня делать то, что мне не хотелось делать. Заставляли меня делать то, что я не хотела, в том числе вещи, о которых я раньше даже не слышала. Я все время ощущала себя грязью.

Я начала еще сильнее пить и налегать на наркотики – они стали единственным способом выжить. Почти каждый день я была покрыта синяками. Макияж тут уже не спасал, но всем было плевать. Я клянусь, проституторов синяки только заводят. Я все время грустила и плакала. Я была несчастна. Когда я пыталась уснуть, каждый раз, когда я закрывала глаза, все, что я видела – это мужчины на мне, которые насилуют меня снова, снова и снова.

Я никогда не могла сбежать. Это было со мной постоянно. В конце концов, я оказалась в стриптиз-баре на Карангахап-роуд. Я пробыла в нем много лет. Мужчины там просто свиньи. Они засовывали в меня пальцы, специально побольнее хватали за задницу, хватали меня за сиськи так, словно хотели их оторвать. Если я не позволяла себя трогать, то они называли меня бесполезной, никчемной, сукой. Я продолжала работать на улице. Регулярно снималась в порно и за дополнительную плату позволяла мужчинам в магазине для взрослых снимать меня.

Я покинула Новую Зеландию в 2000 году и прилетела в Австралию. Моя сестра Алли-Мари уехала туда, чтобы начать новую жизнь, и она хотела того же для меня. Это было непросто, и я продолжала возвращаться в Новую Зеландию, возвращалась на улицу, к тому, что было знакомо, где я понимала, как получить деньги. Это прозвучит очень странно, но при нормальной жизни я чувствовала себя как в ловушке, на улицах я чувствовала себя свободной.

Я оставила моих детей в Австралии и вернулась в Новую Зеландию. У меня сердце кровью обливалось, но мне нужно было вернуться к тому, что казалось знакомым. Я оставила своих дочерей и выбрала улицу, вот как все это держит тебя.

Новая Зеландия изменилась и не в лучшую сторону. Стало гораздо хуже, проституторы стали намного агрессивнее. Я слишком боялась обращаться в полицию. Однажды обратилась, а они смотрели на меня как на грязь. Я еще больше стыдилась, я стояла на улицах с детьми, которые напоминали мне моих детей. В последний раз я вернулась в Новую Зеландию в 2010 году, после чего опять вернулась в Австралию.

Когда я вернулась в Австралию, я оставила детей с их приемной мамой. Они были счастливы с ней, и они слишком давно меня не видели. Это было самое трудное, что мне приходилось делать.

Прежняя жизнь все еще преследует меня. Я все еще выпиваю, чтобы забыть, но наркотики больше не употребляю. У меня постоянно флэшбеки про прошлое. Я все еще чувствую себя никчемной, мне стыдно за все, что я делала.

Однажды я чуть не вышла замуж, но он все время использовал то, чем я занималась раньше, против меня. Мне трудно все это сейчас писать, но я не хочу, чтобы кто-то еще прошла через то же самое, а то и что похуже.

То, как я живу сейчас, это гораздо лучше. У меня еще бывают плохие дни, но я смотрю на своего 14-летнего сына, и я благодарна за то, что я, наконец, вышла из игры. Сейчас я написала это в надежде исцелиться, поскольку секс-индустрия причинила мне много физического и эмоционального вреда.

Я не могу поддерживать отношения, и, в любом случае, я чувствую, что никто не может меня любить.

Каждый день я чувствую, что несу наказание за то, что я делала.

Я жалею, что у меня не было детства получше, что у меня не было поддержки. Может быть, тогда бы я никогда не оказалась там. И я жалею, что когда я была там, то не было никакой помощи, чтобы помочь мне уйти. Все, что у меня было – это женщины, которые протягивают мне салфетку, говорят мне сделать перерыв, и что я, наверное, просто выгорела.

Я хочу, чтобы женщины и дети получали помощь. Проституция – это не жизнь и не работа. Точно не работа. Совершенно точно это платные изнасилования.

Источник: Nordic Model Now

Вы тоже когда-то пережили сексуальную эксплуатацию? Вы можете поделиться своим собственным опытом на этом сайте. Сделать это можно полностью анонимно через форму на странице.