Мне 39 лет, я мать-одиночка – у меня сейчас трое детей. Было четверо, но два года назад мой сын погиб в возрасте 21 года. Я родилась в Кейптауне – младшая из троих детей и единственная дочь в семье.

Когда я родилась, моя мама овдовела, она была домработницей. Ей было очень тяжело вырастить нас в одиночку. Примерно в 1994 году, во время первых демократических выборов в ЮАР, большинство белых считали, что их выгонят из страны, и они бежали, а моя мама лишилась работы. Она была домработницей с проживанием, так что, когда ее работодатели покинули страну, ей пришлось переехать в бедный городок.

После этого в нашей жизни многое изменилось. Я столкнулась с множеством плохих явлений, и в 16 лет родила ребенка, а в 19 лет родила второго.

Вовлечение в систему проституции

Одним судьбоносным днем после того, как я весь день пыталась устроиться на работу, я познакомилась с проституцией. Я шла по обочине дороги, и рядом со мной остановилась машина. Я все еще помню этот момент так, как будто это было вчера. Это был белый форд эскорт с регистрационным номером города Джордж. За рулем был белый мужчина, который спросил, «работаю» ли я. Тогда я не понимала, о чем он вообще, и он объяснил. Мне подумалось, что проще на это согласиться, чтобы хотя бы получить деньги на транспорт, а поскольку я сейчас далеко от дома, то никто и не узнает.

Я села в машину, мы отправились в съемный коттедж в Велгемоеде. Он привез меня обратно меньше, чем через час, а я стала на 550 рэндов богаче.

Вы не поверите, какой восторг я чувствовала от мысли о том, что я могу сделать с такой суммой. В то время такие деньги были большими. Я купила на них продукты, а дома соврала, сказав, что нашла хорошую работу.

Возвращение на улицы

Я вернулась на улицу только несколько месяцев спустя, когда моя мама задолжала одному машонису (ростовщику) и не могла расплатиться. В городе решили, что они продадут нашу лачугу, чтобы выплатить долг. Тогда я вспомнила о первом «клиенте» несколько месяцев назад, и я решила вернуться в тот же район в надежде наткнуться на того же мужчину или других, которые заплатят мне, чтобы я смогла использовать эти деньги для погашения долга моей мамы.

На этот раз я пришла «подготовленная» — с несколькими презервативами.

И да, там были мужчины, которые хотели платить мне за сексуальные действия в обмен на деньги. Я вернулась домой с целыми 1165 рэндами. Я пошла договориться с главами города, чтобы мне предоставили отсрочку по оплате, хотя у меня уже было достаточно денег. Я знала, что если я сразу все заплачу, то возникнут подозрения о том, откуда у меня такие деньги. Так что я соврала и сказала, что нашла работу и смогу выплатить долг через десять дней, тогда я его и оплатила.

Как я увязла в системе проституции

Дома мы много в чем нуждались, моим детям не хватало вещей, приближалось Рождество, так что я решила вернуться на улицу, но я дала себе срок в один месяц… максимум. Я хотела купить детям одежду и другие подарки на Рождество.

Так прошло девять лет, и я все еще была в ловушке проституции. Попасть в нее просто, а вот выбраться уже нелегко. Хотя теперь я могла прокормить свою семью, то, что мне приходилось терпеть от этих мужчин, постоянно угрожало моей жизни.

Декриминализация или искоренение проституции

Затем ко мне обратились из SWEAT (организация «Комитет образования и адвокации секс-работников»). Они общались со мной и заметили, что я неплохо говорю по-английски, так что они решили, что меня можно использовать в их кампании за то, чтобы проституцию декриминализовали и признали работой. Одним из преимуществ в работе моей мамы было то, что она смогла отправить своих детей в хорошую школу.

На тот момент я подумала, что ладно, я буду у вас работать, хотя я ни сейчас, ни тогда не верила, что проституция – это работа. Я этим не гордилась, и мне было чрезвычайно трудно сказать детям и моей маме, чем я занимаюсь, когда они задавали вопросы вроде «мамочка, а где ты работаешь».

Когда я стала сотрудницей в SWEAT, то я, по крайней мере, смогла честно отвечать на эти трудные и неприятные вопросы. Я могла показать детям свой офис, могла показать своих коллег. Условием моей работы в этой организации было требование, чтобы я открыто говорила о себе как о «секс-работнице». Но я врала дома и говорила, что делаю это просто ради работы.

Хотя я и не гордилась такой работой, это было куда безопаснее, чем ждать незнакомых мужчин на улице. Я работала в SWEAT до 2012 года, в течение этого периода я иногда выходила на улицу, если была острая необходимость, и мне не хватало денег.

Только в 2012 году я осознала, что законодательство, за которое они выступают, не принесет пользы женщинам. На самом деле, эта их декриминализация вряд ли вообще что-то изменит, поскольку она никак не затрагивает фундаментальные проблемы, из-за которых мы попадаем в проституцию. Это не был мой выбор, это были обстоятельства, в которых я оказалась.

Когда я это поняла, я начала изучать, какие вообще законодательные подходы существуют. Я знала, что есть несколько законодательных моделей. Я взяла ручку и перечислила их.

Я также составила список того, о чем я мечтала, когда росла, в чем я нуждаюсь сейчас, и о чем мечтают и чего хотят женщины, с которыми я стояла рядом на улицах. Я начала отмечать, какие законодательные подходы лучше всего подходят проституированным женщинам, если судить по этому списку.

Я пришла к выводу, что наиболее оптимальный вариант – это модель равенства, тогда ее называли Шведская модель. В этом подходе криминализируются все аспекты проституции за исключением самих людей, которых проституируют. Кроме того, в подходе поддерживаются программы помощи по выходу из проституции, а также инвестиции в программы профилактики вовлечения и возвращения женщин и детей в систему проституции.

Тогда я решила, что мне нужно найти организацию, которая поддерживает модель равенства и противостоит тем, кто выступает за полную декриминализацию проституции и рекламирует ее как работу. Но на тот момент все женские организации поддерживали декриминализацию, и все они заявляли, что проституция – это работа.

В течение четырех лет я думала о том, что же с этим делать, но потом я вспомнила, что есть небольшая организация Embrace Dignity – феминистская правозащитная аболиционистская организация, которую основала бывшая заместительница министра здравоохранения и обороны, госпожа Нозизве Мадлала-Рутледж, и я обратилась к ней. Поначалу я думала, что они помогают с выходом из проституции, но оказалось, что их основная цель – законодательная реформа.

«Кванеле» – хватит значит хватит

Однако в Embrace Dignity не хватало голосов переживших проституцию и их поддержки, так что я инициировала свое движение переживших систему проституции. Так появилась организация «Кванеле» — первая подобная организация в Африке. Сейчас у нас есть представительства в семи провинциях.

Главное, что нам необходимо сделать – это определить те стратегии, которые не допустят попадания девочек и женщин в эту индустрию. Для этого нужно расширять экономические возможности проституированных женщин и девочек, а также искоренять саму систему проституции.

Авторка: Номонде Михлали Меджи, также известна под именем Мики Меджи, пережившая проституцию в ЮАР. Сейчас она пытается восстановить свою жизнь после девяти лет в уличной проституции. Она полностью вышла из проституции пять лет назад.

Источник: Uncensored Opinion

Вы тоже когда-то пережили сексуальную эксплуатацию? Вы можете поделиться своим собственным опытом на этом сайте. Сделать это можно полностью анонимно через форму на странице.

Поддержите проект: Если вы считаете важными такие материалы, и у вас есть такая возможность, вы можете поддержать работу этого сайта с помощью доната или подписки на Boosty.