Я решила написать личную историю о моей жизни, о том времени, когда я была проституирована, и о том, как мужчины использовали меня. Это было тяжело — мой разум отчаянно пытался отключиться. Если вы чего-то не видите, значит, этого никогда не было. Мне пришлось писать в состоянии шока, горя и злости. Я пишу о насилии, которое было нормальным насилием, частью «работы» женщин и девочек в проституции. Я описываю чистую ненависть, с которой мне приходилось жить.

Стать плохой девчонкой

Это началось, когда мне было 14 лет. Я стояла у ночного клуба и чувствовала себя такой взрослой. Я считала, что у меня теперь все под контролем. Я думала, что прекрасно знаю, что делаю. До этого дня я понимала, что у меня нет никакого контроля. До этого дня я верила, что у меня еще есть надежда. Я пыталась сказать моей матери правду. Я думала о том, как я без обиняков скажу ей, что мой отчим так сильно обижает меня, и тогда все прекратится. Я думала, что моей маме будет не все равно, даже если у меня нет доказательств. Я сказала ей, что он занимался со мной сексом. Это было как снять проклятье. Но это не помогло, мне следовало это знать. Все, что я услышала в ответ, были спокойные слова: «О, я об этом знаю, милая. Только постарайся не забеременеть». Это был момент, когда я потеряла надежду. Это был момент, когда мне стало все равно, причиняют мне вред или нет. Это был момент, когда я поняла, что я — пустое место.

Я выбрала ночной клуб, потому что про него говорили, что внутрь пускают только «плохих девчонок». Я была с плохой девчонкой из школы. Я ждала в длинной очереди несовершеннолетних девочек. Мы все были плохими. Мы все были потерянными. Мы выстраивались в очередь, и ни одна девочка не смотрела другим в глаза. Мы все старались выглядеть крутыми. Мы не должны были показывать страх. Мы не должны были показывать, что у нас внутри только пустота.

Когда сейчас, будучи взрослой, я вспоминаю об этом, я вижу реальность, на которую я тогда закрывала глаза. Сейчас я прекрасно понимаю, почему хозяева клуба пускали несовершеннолетних девочек бесплатно. Сейчас я пониманию, что владельцы специально старались, чтобы девочки не доверяли друг другу. Им было важно, чтобы мы не говорили друг с другом. Мы были молчаливой наживкой для посетителей-мужчин. Мы были тихими, молчаливыми и нами легко было манипулировать.

В клубе

Когда я была в клубе, я думала, что я такая взрослая. Я пила бесплатные коктейли. Я сидела неподвижно за барной стойкой, гордо подняв голову. Я представляла, что я Лорен Бэколл. Я жила в фильме, я отказывалась смотреть на реальность. Я вошла в мир, который я не хотела знать. Клуб был маленьким, темным, в нем было трудно дышать. Сейчас я могу ясно видеть, что это было за место — совсем не то, что я тогда себе воображала.

Я видела девочек перед барной стойкой. Каждая пила в молчании. Каждая смотрела, но не видела. Никакого веселья, только чувство того, что это овцы, спокойно ждущие очереди к мяснику.

Сейчас самое трудное — увидеть, какими на самом деле были те мужчины. Я выжила только потому, что воображала, что они джентльмены, которые могут и будут уважать меня. Я воображала, что им будет интересно, что я думаю. Мы будем говорить, и я стану свободной, я пойму, что могу нравиться. Я держалась за эту веру, даже когда реальность полностью разрушала мои мечты.

Вместо этого мне пришлось видеть, кто они на самом деле. Это мужчины, которые шли в клуб, потому что знали, что там будут несовершеннолетние девочки. Это был тот товар, который в нем продавали. Эти мужчины рассчитывали получить этим вечером секс. Просто насильники детей.

Оглядываясь назад, я понимаю, каким странным был этот клуб. Весь вечер они сидели за столиками и разглядывали девочек. В конце вечера они подходили к бару и выбирали по девочке. Все это тоже происходило в тишине. Это было эффективно. Нас выбирали.

Я думала, что знаю

Меня отводили в квартиры рядом с клубом. Я думала, что знаю, как это будет. Я знала, что мы займемся сексом. Я предполагала, что это будет не слишком приятно, но я даже не представляла насколько.

Еще до того, как я начала ходить в эти квартиры, я считала себя шлюхой. Из-за того, что мой отчим насиловал меня несколько лет. Из-за того, что я видела так много порнографии, что она отпечаталась у меня в мозгу. Из-за того, что моя мать сказала: «Ты никогда не отказываешься».

Мое тело болело от воспоминаний об изнасилованиях. Когда я заходила в эти квартиры, я думала, что прекрасно знаю, сколько боли могут причинить мужчины. Мне казалось, что я все понимаю, но я еще ничего не знала.

Мой первый опыт проституции вызвал у меня состояние глубокого шока. Писать об этом практически невозможно. Большая часть меня просто не хочет об этом вспоминать. Мне хочется убедить себя, что все было не так уж плохо. Только я должна об этом писать, чтобы показать, кем были эти мужчины.

Когда дверь в спальню закрылась, я знала, что я там, где я не хочу быть. Я вспоминаю, какими мертвыми были глаза у мужчин в комнате. Они видели меня, но я была для них пустым местом. Мне сказали, чтобы я раздевалась. Меня ударили, потому что я не разделась достаточно быстро. Им не пришлось говорить, чтобы я легла на кровать.

Я делала то же самое для своего отчима. С ним я просто смотрела в угол комнаты. С ним я лежала неподвижно, пока он меня насиловал, я просто исчезала. С моим отчимом я научилась не чувствовать. Каждый раз он думал, что я принадлежу ему, но меня там не было. И поэтому я считала, что ничего не почувствую в этих квартирах. Я думала, что это не будет иметь значения.

Это то, что ты хочешь

Теперь, я смотрю правде в глаза.

Когда я легла на кровать, я увидела, что меня окружают мужчины. Казалось, что это длится вечно, они таращились на мое обнаженное тело. В этот момент я почувствовала такой страх, что потеряла способность говорить. Я знала, что они займутся со мной сексом, но почему же они не начинают. Я не знала, что делать. Я хотела плакать, но не плакала.

Затем мои руки привязали к кровати. Меня снова ударили — я не знала почему.

Затем один из мужчин вошел в меня. Пока он это делал, остальные внимательно смотрели. И тогда я начала понимать. Это было шоу. Я стала одной из тех картинок, которые я видела в порно.

Теперь я понимаю, что в их глазах была смерть. Несколько мужчин насиловали меня в течение нескольких часов. Это было ужасно, это убило надежду, за которую я еще держалась. Я стала игрушкой, на которую эти мужчины могли излить всю свою ненависть к женщинам.

Для этих мужчин было недостаточно только изнасиловать меня. Меня нужно было уничтожить. Меня избили. Изнасиловали анально. Двое или трое мужчин насиловали меня одновременно. Некоторые только смотрели. Они все до сих пор снятся мне в ночных кошмарах. Я просыпаюсь в холодном поту, думая об этих глазах, которые таращатся на меня.

Просто мусор

Когда они заканчивали, они вышвыривали меня из своих квартир. Выбрасывали на улицу, как фантик от конфеты. Я была пустым местом. Просто куском дерьма.

Я была полностью закрыта. Во мне не было никаких эмоций. Мои глаза видели, что я ранена. Я видела кровь. Я знала, что у меня есть синяки. И я знала, что у меня болит вагина. Но я ничего не чувствовала. Потому что если чувствовать, то нельзя выжить. Я просто шла домой, как будто все нормально.

Они закрывали за мной дверь, и эти мужчины были мне никем. Но они до сих пор пробираются в мои ночные кошмары, и они оставили меня с пост-травматическим стрессовым расстройством (ПТСР), и я пытаюсь писать о них.

В их глазах я была просто шлюхой, которую можно трахнуть. В их глазах я была вещью, в которую можно выплюнуть всю их ненависть к женщинам. Меня избивали, насиловали и унижали, но меня никогда не видели. Может быть, они видели фото с порно. Может быть, они пытались покрасоваться перед другими мужчинами. Может быть, им просто нравилось насилие. Для меня это не имело значения, это ни для кого не должно иметь значения. Потому что их насилию не было оправдания.

Они насиловали ребенка, и они были уверены, что все сойдет им с рук. В конце концов, какая разница, если шлюху изнасилуют или изобьют. Разве она на это не напрашивалась?

Я научилась не жаловаться. Не говорить. Нет, я научилась вести себя так, как будто я совершенно счастлива. Я могла улыбаться, даже если больно. Я избавилась от себя самой. Я стала пустой упаковкой. Со временем я научилась забывать, что я вообще существую. В конце концов, у мусора нет права голоса.

Дурная привычка

Я думала, что я больше не вернусь в мир проституции, но моя депрессия оказалась слишком сильна, меня затягивало обратно. Это стало наркотиком. Это помогало мне справиться с мыслями о самоубийстве.

Мужчинам, которые использовали меня, нравились опустошенные девочки. Это были девочки, с которыми можно делать все, что хочешь, без последствий. Эти девочки никогда не возражают, а значит, это нормально.

Когда я пытаюсь вспомнить то время, я думаю, что это продолжалось несколько лет, но это было как одно бесконечное событие. В то время я ничего о себе не знала. Я была привидением, которое издалека видит, что это неправильно. Это теперь я плачу, когда вспоминаю об этом. Тогда я не могла плакать. У меня не было чувств, чтобы плакать из-за них.

Я знала, что меня били, насиловали и пытали. Я знаю это сейчас, и мне физически плохо от воспоминаний. Но тогда я была мертвой. Такой мертвой, что любые травмы на теле казались мне нереальными.

Сейчас я вижу тех мужчин и хочу кричать: «За что вы так ненавидели меня! Как вы посмели думать, что это не имеет значения! Что я пустое место!»

Потенциальные бойфренды

Некоторые мужчины, которые использовали меня, хотели видеть во мне свою «подружку». Они хотели болтать со мной, задавали мне личные вопросы. Некоторые из них были нежными, когда занимались со мной сексом. Некоторые из них вообще хотели не секса, а чего-то вроде консультирования. Эти мужчины, похоже, думали, что нормально платить за секс, если потом вести себя «хорошо». Я их всех ненавидела. Я не была их матерью, сестрою или консультанткой. И уж точно не была их подружкой.

Когда мой отчим насиловал меня, он постоянно делал вид, что я его «подружка», и у нас «отношения», чтобы мучить меня психологически. Он часто представлял меня другим людям как свою любовницу. Даже когда они знали, что я его падчерица, он все равно играл в эту игру. Это же просто для смеха, разве нет?

Так что когда мужчины были «дружелюбными» со мной, то я в ответ ненавидела их. Я хотела их убить. Я знала, что это все просто ложь. Я знала, что они все равно не видят меня — они видят собственную фантазию, которой я никогда не буду.

Ты думала, что знала, что такое насилие

Если ты женщина или девочка в проституции, ты часто подвергаешься такому насилию, которое даже сложно представить. В него даже сложно поверить. Мужчины выбирают женщин или девочек в проституции для своих бесконечных садистских фантазий.

В моей жизни было время, когда я жила с насилием в каждой клетке моего тела. Я напивалась, чтобы забыть — оно всегда было во мне. Я пробовала передозировки наркотиков, я пробовала резать саму себя — оно всегда было во мне. Я не могла спать — оно всегда было во мне. Когда я делала вдох и выдох, я понимала, что я жива. Но я не имела ни малейшего понятия, зачем я еще жива. Зачем быть живой, когда я была чем-то для уничтожения.

Что я могу сказать мужчинам, которые использовали меня с таким насилием? Я должна что-то сказать, хотя бы для того, чтобы избавиться от пустоты, которую они оставили во мне. Я бы сказала, что была кем-то. Я не была «тремя дырками и двумя руками». Я была кем-то. У меня были мечты, которые я прятала. Я читала книги, чтобы не сойти с ума. Я хотела, чтобы у меня была жизнь, даже когда я хотела умереть. Я не была пустым местом.

Я бы сказала, что когда вы бьете, насилуете и пытаете меня — представляйте, что я ваша сестра, дочь, мать. Представляйте, как вы оправдаете такие же действия по отношению к вашей сестре, матери, дочери. Если у вас не получится — так почему же это нормально насиловать, пытать, бить меня и других женщин или девочек в проституции? Потому что эти женщины и девочки такие же, как ваша мать, дочь, сестра.

Я бы сказала слова, которые мне запомнились: «Я бы не сделал подобного со своей подружкой». Но я вспоминаю боль в своем теле, и я бы сказала, что я в это не верю. Когда я вспоминаю, как меня насиловали, с такой огромной ненавистью и без какой-либо жалости, я не могу представить, чтобы это насилие никак не отражалось на их домашней жизни.

Я не верю в миф о том, что если использовать женщин и девочек в проституции, то это защитит «нормальных» женщин. Но даже если бы это было правдой: какого черта должны женщины и девочки в проституции терпеть изнасилования и пытки в изоляции, чтобы другие женщины были в безопасности? Не забывайте, что женщины и девочки в проституции — это тоже женщины.

Заключение

Это было тяжело написать. У мужчин есть власть над женщинами и девочками в проституции, и они могут совершать такие акты насилия, о которых просто нельзя говорить. Насилия так много, что если начать о нем говорить, то в него просто невозможно поверить. Так что гораздо проще молчать.

Когда я пытаюсь говорить открыто, мне приходится использовать разные голоса. Я надеюсь, что позволяю себе выразить собственную уязвимость и неопределенность того времени. Я хотела показать, какой глубокой была и остается боль. Я хотела выразить свою ярость на то, что мне пришлось пережить. Это не чистое и не идеальное описание.

Я бы сказала, что это скорее крик души.

Авторка: Ребекка Мотт

Источник: Exited Woman’s Exploration