Это текст выступления Цици Матекайре во время конференции «Студентки на продажу: инструменты для сопротивления», которая прошла в Лондоне 15 октября 2022 года.

Доброго утра всем. Меня зовут Цици, и я работаю в организации Equality Now [«Равенство сейчас»]. Мы международная женская правозащитная организация, которая занимается борьбой с насилием против женщин и дискриминацией по признаку пола с помощью законодательных мер. Одно из направлений нашей работы — это борьба с сексуальной эксплуатацией. Мы работаем в рамках международного права и политики для борьбы с сексуальной эксплуатацией в различных контекстах и странах.

Сегодня меня попросили рассказать о том, как идеология «секс-работа — это работа» влияет на женщин глобального Юга. Я много думала, с чего же лучше начать такой разговор? В каком контексте мне представить эту проблему? Я решила, что для начала я расскажу про свою собственную страну, в которой я родилась, чтобы нам было проще понять, почему идеология «секс-работа — это работа» стала доминировать на глобальном Юге, в том числе в Африке.

Вернемся в 1983 год, почти 40 лет назад. В 1983 году полиция Зимбабве начала операцию, которая называлась «Операция Уборка». Суть была в том, что полицейские ходили по улицам и арестовывали всех, кто казался им стоящим без дела, всех, кого они принимали за «бродягу» или «проститутку».

Они устраивали рейды в ночных клубах Хараре и других городах, они даже арестовывали женщин, которые просто шли домой поздно вечером или ночью. Тысячи женщин по всей стране были арестованы по обвинению в проституции.

Отправной точкой «Операции Уборка» была идея о том, что «хорошим женщинам» нечего делать на улице после наступления темноты, а если женщина стоит на улице, то она «грязная». Ведь «хорошие женщины» сидят дома и заботятся о детях и семьях — особенно «хорошие черные женщины». Считалось, что женщины на улицах заведомо аморальны, и с ними должны разбираться правоохранительные органы.

Возникает вопрос, а как вообще полиция могла творить такое, как государственные институты вообще пришли к такому подходу? И почему этот подход продолжается до сего дня? «Операция Уборка» началась в первые годы постколониального Зимбабве, точнее, в течение первых трех лет после декларации независимости от Великобритании.
Контекст в Зимбабве также отражается в других странах Африки, у которых была схожая социальная структура и колониальная история, и в которых черные женщины были самой низшей категорией в иерархии.

Итак, 1980-е годы, африканские женщины в силу комбинации исторических факторов находятся на самом дне социальной иерархии, и они до сих пор находятся там в значительной степени. Патриархат и доминирование белых были важными факторами в Зимбабве и других странах в колониальную эпоху. Белые мужчины находились на вершине пирамиды, затем шли белые женщины, затем другие расы между ними, затем черные мужчины, затем, на самом дне, черные женщины. Колониальные законы активно поддерживали подобную иерархию.

Только в 1982 году, когда правительство приняло Акт о совершеннолетии, черные женщины старше 18 лет получили право считаться независимыми гражданками. Только в этом году у них появилось право заключать контракты, открывать банковские счета, покупать или наследовать собственность. До этого они находились под контролем мужей или других мужчин в семье. Даже если мы, черные женщины, могли ходить на учебу и работу, мы не принадлежали себе и должны были подчиняться тому или иному мужчине.

Наше предназначение было в том, чтобы выполнять требования родственников-мужчин и, в широком смысле, мужского рода в целом. Хорошей женщине полагалось вести себя определенным образом и подчиняться мужской власти.
Это истоки морализаторского подхода к проституции, которого придерживались государственные институты, и который до сих пор доминирует во многих странах Африки.

Этот морализаторский подход поддерживался колонизаторским уголовным кодексом (он до сих пор существует), который предусматривал уголовное наказание за «непристойное поведение» на публике, жизнь на доходы от проституции, и по сути криминализировал женщин, которых покупают и продают в секс-индустрии. Во многих африканских странах женщин в проституции до сих пор арестовывают по статье, запрещающей «слоняться без дела» на улицах.

Всего лишь пару недель назад было сообщение о том, что 8 октября 2022 года в Нигерии полицейские арестовали и изнасиловали восемь женщин. Для ареста была использована статья о «непристойном поведении на публике».

И в этом контексте постколониализма, полицейской жестокости и законов о непристойном поведении в публичных местах в африканских странах появились женские движения, протестующие против полицейской жестокости. Оглядываясь назад, я думаю, что это один из факторов, который способствовал пропаганде полной декриминализации проституции.

Фактически утверждалось, что единственная альтернатива полной криминализации, направленной против женщин — переход к полной декриминализации. Как будто третьего не дано, хотя мы знаем, что третий подход существует — это Шведская модель, также известная как Модель равенства.

Конечно, еще одним фактором в африканском контексте стала пандемия ВИЧ и СПИДа. В 80-х и 90-х в Зимбабве и других странах Южной Африки — ЮАР, Ботсване, Намибии, Замбии, Малави и дальше на востоке в Кении — мы наблюдали, как пандемия ВИЧ и СПИДа буквально уничтожает наши сообщества.

Потом появились эпидемиологи, агентства ООН и другие международные организации, которые приехали и начали говорить о том, что «секс-работники» — уязвимая перед ВИЧ группа, и мы должны улучшить их доступ к медицинской помощи. Весь акцент делался на снижении вреда и доступе к медицинской помощи, при этом причины существования проституции полностью игнорировались. И вот к чему мы пришли.

В нашем обществе доминируют два нарратива. С одной стороны, это морализаторские идеи о полной криминализации проституции, которые активно продвигают крайние консерваторы из наших стран. С другой стороны, это идеология «секс-работа — это работа», которая считается единственным решением проблем, связанных с криминализацией. И эта идея предположительно должна освободить женщин от оков морали и отсутствия контроля над своими телами.

В реальности, если посмотреть на политику полной криминализации, то она стигматизирует и криминализирует исключительно тех, кого покупают и продают в секс-индустрии. Например, в ЮАР принята полная криминализации, когда противозаконно и заниматься проституцией, и платить за проституцию. Однако если посмотреть на то, как этот подход применяется на практике, то полицейские преследуют только женщин.

Реакция на полицейскую жестокость частично объясняет, почему распространилась идеология «секс-работа — это работа», которая заявляет, что это мое тело, мой выбор, и что это освободит нас как женщин, чтобы мы могли выбрать «секс-работу». Мы даже можем мигрировать с целью «секс-работы», так что нам нужны законы и нормативы, которые признают этот выбор и полностью декриминализируют секс-индустрию.

Однако если вы посмотрите на реальный опыт африканских женщин, в том числе в диаспорах и среди мигранток, то это совершенно другая история. И переход от криминализации к полной декриминализации никак не учитывает фундаментальные причины проституции, которая является формой сексуальной эксплуатации.

Идеология «секс-работы» мешает нам обсуждать уязвимость женщин в наших сообществах, которая связана с нищетой и очень ограниченным выбором для заработка. Она не дает нам обсуждать то, как торговцы людьми и покупатели секса эксплуатируют эту уязвимость.

Эта идеология не расскажет о проституции и сексуальной эксплуатации из поколения в поколение, что является результатом бедности и кастовых систем, дискриминации и маргинализации в течение многих лет, когда женщины, их дочери и их внучки эксплуатируются в секс-индустрии.

Эта идеология не расскажет об опыте молодых женщин и девочек, которых принуждают к проституции и продают туристам на курортах Африки. Если посмотреть на уровень сексуальной эксплуатации и проституции в туристической индустрии таких стран как Кения и Гамбия, то он просто невероятен и происходит в совершенно недопустимых масштабах.

Эта идеология не расскажет о множестве женщин и девочек, которых вывозят из их стран торговцы людьми, чтобы удовлетворять спрос мужчин Запада и других регионов.

Эта идеология не расскажет о студентках университетов, которых подталкивают становиться «содержанками» и брать деньги за секс, потому что они не могут платить за учебу. Как не расскажет она о преподавателях, которые подвергают студенток сексуальной эксплуатации в обмен за хорошие оценки.

Есть документальный фильм ВВС о проблеме «секса за оценки» в Нигерии и Гане. После выхода фильма двух преподавателей отправили в неоплачиваемый отпуск. Это все наказание для них — неоплачиваемый отпуск!

Как показывают другие сегодняшние выступления, это не просто африканские проблемы, но глобальные проблемы, потому что система патриархата и мужского доминирования одинакова, что в Европе, что в Африке, и нынешние законы не основаны на гендерном равенстве — в этом и есть весь смысл Шведской модели.

Нам нужно заняться глубинными причинами неравенства и дискриминации. Нам нужно сосредоточиться на мужском спросе. И мы должны поддерживать женщин в секс-индустрии и поддерживать их выход из проституции.

Наши нынешние законы не соответствуют этим целям, а идеология «секс-работа — это настоящая работа» уводит борьбу женщин глобального Юга от национальных дебатов и от ответственности государства. Особенно это касается ответственности наших правительств за глубинные причины, которые способствуют уязвимости и эксплуатации. Эта идеология также поддерживает культуру полной безнаказанности мужчин.

В моей стране есть поговорка, что мужчины — это вечные дети, что они никогда не вырастают, и мы, женщины, должны заботиться о них, как о детях, потому что они сами не понимают, что творят. Они как дети, так что женщины должны быть матерями для своих мужей, матерями для мужчин в своих сообществах.

Это значит, что мужчинам все сходит с рук. Им сходит с рук, если они платят за секс. Им сходит с рук домашнее насилие. Им сходит с рук любая другая форма сексуального или гендерного насилия против женщин. Мы видим это в наших сообществах на каждом углу, при этом долгосрочная и межпоколенная травма женщин в результате сексуальной эксплуатации игнорируется.

В Африке существует огромное движение за полную декриминализацию секс-индустрии, но мне кажется, что в последнее время мы наблюдаем рост движения за Модель равенства (то есть, Шведскую модель). Есть такие организации в ЮАР как Embrace Dignity, которые работают над тем, чтобы ЮАР приняла именно эту модель. В других странах, таких как Малави, все больше местных организаций сотрудничают с такими организациями как Equality Now и Коалиция против проституции, чтобы вместе приблизить принятие Модели равенства в своих странах.

Мы должны уделять больше внимания развитию глобального движения, потому что это проблема, которая актуальна как здесь, в Великобритании, так и в ЮАР, Кении и других странах.

Как активистки или как люди, которые поддерживают Шведскую модель, как мы можем объединиться и построить глобальное движение, которое поможет нам добиться более открытого обсуждения этих проблем? Как мы можем усилить нашу глобальную солидарность, чтобы нашу борьбу здесь, в Великобритании, поддержали женщины в других странах?

В заключение, я хотела бы сказать, что нам предстоит очень много работы, но вместе мы, женщины со всего мира, можем добиться изменений. Спасибо.

Источник: Nordic Model Now

Поддержите проект: Если вы считаете важными такие материалы, и у вас есть такая возможность, вы можете поддержать работу этого сайта с помощью доната или подписки на Boosty.