Это запись из дневника Гушке Мау, который она вела, когда еще находилась в проституции. Тогда ее звали не Гушке, а Свения, Шарлотта или как-то еще. Запись была сделана в борделе.

Откуда этот нервный срыв вчера, это полное опустошение и безнадежность?

Может быть, я не могу больше заниматься этой работой, может быть, я больше не могу выносить, что существует эта лживая система, когда похотливые старики *бут молоденьких девочек. На самом деле, они просто ломают их, как только хотят – в старые времена для проституции предназначались «обесчещенные» и «падшие» девушки (это была обычная практика в Средневековье – если она уже «потеряла невинность», то какая разница?) Теперь это дочери, которых били и насиловали отцы, братья, деды и дяди, логично, что они идут в этот бизнес, и здесь с ними снова обращаются как с грязью, преступницами, их дискриминируют и насилуют.

В этом своем жалком положении я частично обвиняю правительство Германии, которое не считает нужным дать шанс, хотя бы второй шанс пострадавшим от насилия «антисоциальным» детям, у которых кризисная ситуация в жизни – ситуация, с которой эти дети ничего не смогут поделать – это жалкое положение, которое приносит выгоду некоторым мужчинам и патриархальным системам: моим клиентам, моему сутенеру, государству.

Общество меня прожевало и выплюнуло, как будто это моя вина, что со мной плохо обращались, и сейчас я в положении изгоя – кто угодно может творить со мной, что пожелает, похоже, кто угодно может трахать меня, если только захочет, ну, больше не кто угодно, только те, кто платят, и они хотели бы, чтобы я наконец предоставила все свои дырки в их распоряжение.

И эти господа из налоговой тоже хотят получить свою долю, правда? Мало мне сутенера, которому я натрахала дом, джип и мерседес. Хотя, конечно, он может трахать меня сам, когда захочет, это уже по умолчанию, если судить по тому, как он обращается с моей коллегой, которая не должна говорить ему «нет», а то…

И клиент тоже получает неплохие барыши, он всегда берет больше, чем ему полагается, но Боже, где это видано, чтобы та, кто сосет столько членов, предъявляла какие-то претензии? По логике клиента, она наверняка возбуждена весь день напролет, и надо ее за это наказать, действительно, ей наверняка только и нужно, чтобы ее хорошенько отодрали.

Мы это делаем для них, каждый день, а они только и делают, что жалуются на шлюх, которые недостаточно им подыгрывают. Или мы одни из совсем никудышных (которые ничего не зарабатывают), или они нам повествуют про свою Одиссею по борделям и про ужасных девочек, которые совсем не умеют трахаться, а мы получаем нашу долю «похвалы». Можете себе представить, как это больно.

В первую очередь, мы всегда делаем недостаточно. И тогда они впадают в ярость: «Что, никакого минета без резинки? Да это же стандарт! Я же так ничего не почувствую! Тебе самой наверняка никакого удовольствия с резинкой!» (А какое, по его мнению, у меня может быть удовольствие? Они реально думают, что я мечтаю про их немытые члены и сперму во рту? Резина, как ни крути, гораздо лучше).

И еще: «Ты любишь глотать, верно? В этом весь кайф, да? А что, никакого анала? А чего нет-то? Это может быть очень приятно, ты наверняка просто никогда не пробовала». (Ага, ТЕБЕ очень приятно, и нет, я не хочу это пробовать, при моем размере 34 это будет жуткая боль, никогда об этом не думал?) И нет, нет – это нет: «Ну, если никакого анала, я хотя бы должен с тобой подольше поиграть, да?» А потом они просто делают это и все равно пытаются запихнуть палец тебе в зад.

А дебаты все продолжаются: «Как это ты не целуешься на работе? Это еще что такое? Я про это ничего не знаю! Почему нет? Не понимаю вообще». Именно, почему бы тебе не получить нас до последней капли, раз уже ты забрал нас почти без остатка?

«Когда трахаешься, положено целоваться, и можно я кончу тебе на живот, сиськи, на лицо, на **зду? Как это нет? Ты от этого не забеременеешь, а я совсем здоровый, ты же сама видишь». (Да, вот это про здоровье они говорят снова и снова). В любом случае: «Ну давай, я членом без резинки о твою киску потрусь совсем немного, да? Ничего не случится, а то иначе это как-то безлично, никаких чувств».

И вот они радостно топчутся по нашим границам целый день, и если я что и узнала, так это то, что мне нужно «расширять» свои «услуги», чтобы достаточно зарабатывать и не помереть с голоду. Им все мало. «Услуг» всегда недостаточно. Соси без резинки и глотай, целуйся, а потом они начнут требовать фистинг и кончить тебе на лицо после жесткого анала и удушения. Предложи это, и они захотят нассать тебе в рот, чтобы ты лизала им анус, и глубокий минет до рвоты.

И это помимо того, что вы можете, когда захотите, пихать в меня дилдо и члены, использовать смазку или хотя бы спрашивать разрешения перед этим не обязательно, я же «возбуждена» круглые сутки. Лучше всего мне на все согласиться и притворяться, что я весь день ждала только его. Они потом скажут, что я «сама этого хотела», что я «вела себя как животное» — ну да, вела, из-за боли, настоящей, физической и эмоциональной боли.

Господи, как же они ноют! Тяжело им приходится, бедненьким. Сначала им приходится перебирать всех подряд, пока они найдут девочку, с которой можно сделать все, что им так хотелось, и чтобы она не «упрямилась» (это когда она смеет отказываться от некоторых сексуальных практик или устанавливать границы).

И лучше, если она будет возбуждена как сучка во время течки, очень узкая, пожалуйста, и, конечно, хорошенькая. В противном случае, они не снизойдут до того, чтобы ее насиловать. В противном случае, она не годится. И хотя на улице ни одна женщина на них и не взглянет, здесь им то мои сиськи маловаты, то минет в резинке я делаю не так или волосы у меня не того цвета и так далее. Иногда у меня недостаточно «немецкий» вид.

Но когда они, наконец, «снисходят» — да, они именно так об этом думают – до того, чтобы меня поиметь, то они хотят полный комплект услуг с песнями и плясками с бубном. Клиент – это Король, разве я раньше встречала такого как ОН, единственного, кто трахается правильно, «обслуживает» меня правильно? А потом приходится слушать что-то вроде: «Я очень хорош в постели, да? Это мне должны здесь платить» или «Да ладно тебе, я совсем неплохо выгляжу, мы ведь можем сговориться на 80, да?»

Но самое унизительное, что мне приходится изображать для них оргазм. Грязные шлюхи, мы такие, мы ничего лучше не заслуживаем, все суют в нас свой поганый член и зарабатывают на нас деньги. Вершина капитализма, надо думать.

А потом они хотят поскорее смотаться, и когда они уже подрочили, они все еще ноют: «Нам тоже приходится нелегко, я не люблю конфликты, но что мне делать? Моя жена очень плохо к такому относится!» Какое-то время упиваются жалостью к себе, изображают фальшивое сожаление, шлепок по заднице: «Скоро увидимся».

Великий спектакль и эпичный фильм. Вот цена, которую они платят за свое право на институт проституции, и, это нужно сказать громко и четко, им нравится платить за это, за товар широкого потребления, большего ширпотреба, чем мы, шлюхи, не найти.

Ну, довольно об этом. Я не потяну еще одного клиента сегодня, будет слишком больно. Снова пойти на это, открыть себя этому, кажется смертельным. В какой-то степени я освободилась, но страх понедельника возвращается, тогда я больше не смогу быть такой уязвимой, тогда я должна буду забыть на время, что это насилие, если не хочу, чтобы мою душу еще раз убили.

13 января 2005 года

Гушке Мау пережила примерно десять лет проституции в Германии, где секс-индустрия легальна. Сейчас она занимается общественным активизмом против института проституции и за Шведскую модель.

Источник: Nordic Model Now