Отрывок из книги «Истории проституции: рассказы о выживании в секс-индустрии» («Prostitution Narratives: Stories of Survival in the Sex Trade», 2016).

В течение двух лет я была ресепшионисткой в «первоклассном» легальном борделе Мельбурна, Австралия. Официально моя должность называлась «администратор на респешене». У меня была лицензия «менеджера борделя». Но в реальности я была сутенершей. Мне приходилось продавать женщин.

После этого я в течение нескольких лет страдала от посттравматического стрессового расстройства (ПТСР), и была по-настоящему зла на весь мир, потому что эта работа заставила меня обитать в темной, злачной, неприглядной стороне жизни.

Одной из основных причин развития у меня ПТСР был постоянный вынужденный контакт с «жестким» порно, от которого мне некуда было деться. Мои смены продолжались 13 часов, так что порно я видела очень много. Порно крутилось не только в холле для приема новых посетителей, в каждой комнате было порно на большом экране. Все помещение освещалось красным светом, из-за чего все становилось еще более жутким. До этого я никогда не смотрела порно, так что я совершенно не представляла себе, что это такое. Это было непосредственное насилие над женщинами на камеру, женщин словесно оскорбляли, унижали, обращались с ними грубо, душили, дергали за волосы. Презервативы в порно никогда не использовались.

В борделе было правило «никаких наркотиков», но в реальности большинство женщин принимали наркотики, и они были зависимы как от уличных веществ, так и от рецептурных лекарств. Многие женщины сидели на «мете», другие принимали героин. Я видела множество девушек, которые приходили в бордель совершенно здоровыми, счастливыми, стройными, и очень быстро, всего за несколько недель, они становились истощенными, подавленными, болезненными, замкнутыми, зависимыми от наркотиков. Наркодилеры приходили в бордель, притворяясь клиентами, а потом продавали наркотики девушкам.

Это не «такая же работа», и точно не то гламурное занятие, которое вы могли видеть в телепередачах вроде «Удовлетворение» или фильмах вроде «Красотка». Женщины принимали наркотики, чтобы пережить эту «работу», ничего не чувствовать и забыть о том, чем они занимались. Я в то время была студенткой, и мне нужна была работа, но я не могла найти ничего постоянного. Я училась на изобразительном искусстве, и это не та область, в которой легко найти первую работу. Я знала других сотрудниц на ресепшене, которые тоже учились на факультетах искусств. В целом, в секс-индустрии всегда есть открытые вакансии, потому что эта работа ужасна и желающих ее выполнять немного. Почти вся «секс-работа» происходит по ночам. Вы не живете в том же режиме, что и люди в нормальном мире.

Несмотря на то, что я всего лишь работала на ресепшене, на меня все равно распространялись предрассудки, связанные с проституцией. Моя мама отказывалась говорить со мной об этом, и если я рассказывала друзьям или родственникам о том, что происходит на моей работе, они тут же замолкали и не хотели об этом слышать. Я до сих пор общаюсь с несколькими другими женщинами с ресепшена, мы с ними стали хорошими подругами. Разговоры с ними стали для меня важной отдушиной, потому что только с ними я могла говорить о том, что больше никто не понимает. Я не смогла поддерживать общение с женщинами, которые проституировались в том борделе – они живут в экстремальных условиях, многие из них пережили насилие в детстве и выросли в неблагополучных семьях, и у них есть огромные проблемы с тем, чтобы доверять другим людям.

Мне потребовалось очень много времени, чтобы выздороветь от ПТСР. Я всегда считала, что у меня очень широкие взгляды и богатый опыт, что меня очень трудно шокировать. Но во время каждой смены происходило что-то, что заставляло меня думать: ЧТО?! Каждый день ты открываешь для себя новые глубины человеческой подлости и низости. От этого у тебя мурашки по коже, и то, что ты на работе трезвая, делает все только мучительнее. Каждую ночь происходил какой-нибудь инцидент, связанный с насилием. На девушек плевали, их били, оскорбляли или грубо с ними обращались.

Когда я только приступила к работе, я считала себя сторонницей порно и «секс-работы». Поначалу я думала, что это крутая и волнующая работа. Я прочитала много книг и посмотрела много фильмов про секс-индустрию. В СМИ ее представляют очень гламурно. Но в реальности все сводится к толстым, уродливым, агрессивным, старым, жутким мужчинам, которые не умеют нормально общаться, ничего не могут в сексе и отличаются весьма посредственной гигиеной. По всем этим причинам они неспособны поддерживать нормальные отношения с женщинами, и они совершенно не уважают женщин.

Любой мужчина, который заходит в бордель, совсем не уважает женщин. Я слышала совершенно мерзкие истории, одна была про парня, у которого был понос, и он пришел в штанах полных дерьма! Я хочу сказать, как у тебя может встать, если у тебя штаны полны дерьма? Девушка заставила его три раза принимать душ. Мужчины, которые ходят в бордели, считают, что женщины им должны. Они твердо верят, что у них есть право использовать женщин, использовать любую женщину как им только захочется.

Поддержка этой индустрии строится на отрицании. Такая работа постепенно съедает тебя. Поначалу я считала это интересным и захватывающим, но на деле это похоже, как если бы тебя постоянно кололи иголкой тут и там, пока ты не сдуешься окончательно. Ни одна женщина не должна быть вынуждена прибегать к проституции. Хотя некоторые говорят сами себе, что это их выбор, это скорее отрицание реальности в качестве стратегии выживания, это то, что позволяет тебе продержаться еще одну ночь. Другая стратегия выживания – это юмор. Многие женщины истерически смешливы, и мы держались всю ночь, обмениваясь шутками по поводу происходящего.

Главный бордель, в котором я работала, был на границе центра города. Его рекламировали и презентовали как очень престижное заведение. Среди клиентов были студенты университетов, иностранные студенты, таксисты, бизнесмены, юристы, продавцы, пенсионеры, наркодилеры и музыканты. Мужчины принадлежали к разным культурам – среди них было много индусов, африканцев, арабов, греков и азиатов. Большинство были белыми австралийцами. Были и религиозные деятели, например, католики и мусульмане. Они приходили в светской одежде. Я удостоверяла их личность по водительским правам, и в документах могло быть фото с белым воротничком священника. Некоторые исламские мужчины практиковали церемонии временного брака, который расторгался после выполнения заказа.

Девушки отказывались от мужчин из некоторых культур. Они смотрели на них через камеры охраны, и мне приходилось говорить мужчинам, что сейчас все девушки заняты. Считалось, что эти мужчины совсем не уважают женщин, очень грубые и агрессивные, с «руками-щупальцами».

Главными «услугами» был «классический» секс, оральный секс и массаж. Девушки могли больше всего заработать на дополнительных услугах. «Дополнительные» включали анальный секс (который не доставлял удовольствия ни одной известной мне женщине), поцелуи, разные фантазии и извращения. Фантазии и извращения могли включать мочеиспускание, связывание и наказания, педофильские фантазии, фантазии о лесбийском сексе, стриптиз, танцы на коленях, трансвеститов и другие странные запросы от клиентов. Мне приходилось объяснять базовые услуги клиентам, и они обсуждали со мной дополнительные услуги, о которых они хотят попросить девушек.

Хуже всего были педофильские фантазии. Был один полный извращенец, который хотел, чтобы девочка притворялась его шестилетней сестрой. После этого заказа девушку буквально рвало, и ей пришлось пойти домой.

В борделях штата Виктория запрещен алкоголь, но вы никак не контролируете то, что происходит в комнатах, или что приносят с собой клиенты. Многие мужчины приходили пьяными, особенно в пятницу и субботу, когда я дежурила. Девочки встречали их, и они решали, согласны они на заказ или нет. Но когда у тебя ни гроша и тебе скоро платить за квартиру, или у тебя есть дети, которых нужно кормить, ты делаешь то, что приходится.

Девушек обычно представляли в «комнате порно» или, если ночь выдалась людная, в комнате отдыха с бильярдными столами. Я рассказывала клиентам про каждую девушку, как она выглядит. Для этого в ход шли такие описания как юная, блондинка, тоненькая, большая грудь, горячие ножки, миниатюрная, экзотичная, азиатка, брюнетка, пышнотелая, зрелая, чувственная, общительная, дикая и все другие слова, которые приходили на ум. Чтобы создать у них впечатление, что у них есть выбор из большого количества девушек, мы выдумывали некоторых.

У каждой девочки было рабочее имя, обычно пошлое, броское имя, копирующее имя порнозвезды, кинозвезды или модели. Поначалу я думала, что фальшивые имена – это просто псевдонимы для безопасности, но потом я поняла, что это их альтер эго. Это как сценические псевдонимы, позволяющие им «войти в роль» и сбежать от себя самих.

Некоторые парни начинали онанировать, когда я с ними говорила, а они поглядывали на порно. Я делила большие группы мужчин на маленькие, не больше троих за раз. Координировать большие компании пьяных мужиков в борделе задача не из легких.

В каждой комнате была камера наблюдения, и я смотрела на стойке администрации, как девушки представлялись в комнате порно. Я наблюдала, как клиенты старались полапать девушек. Если они решали дождаться недоступной сейчас девочки, то они просто сидели и смотрели порно. Они ждали несуществующую девушку, и мне было неловко, так как они могли так ждать два часа. Я смотрела на них, когда они сидели с руками в штанах, а потом я подходила к ним, чтобы прервать их и спросить, не хотят ли они выпить. Они понятия не имели, что десять женщин наблюдают за ними на экране и смеются в другой комнате.

Обстановка была крайне мерзкая и страшная, особенно когда заваливались компании парней с мальчишников или с вечеринок по поводу того, что одному из них стукнуло 18 или 21. Музыка играла так же громко, как и в ночных клубах, мне приходилось буквально орать, чтобы меня услышали. Я на самом деле довольно застенчива и говорю тихо, так что для меня это было очень дискомфортно. Полагаю, у меня тоже было альтер эго в качестве «мадам» или стервы-привратницы.

После того как девушки представлялись, я возвращалась и спрашивала клиентов, какую девушку они выбрали. У некоторых девочек было мало заказов в ту ночь, так что я говорила им убедить клиентов пойти с ними.

Я слышала, что в большинстве борделей есть охранники или вышибалы, но в этом борделе это была я! Я была за менеджера, администратора, сутенера и охранника. Мне разрешалось звонить в полицию, только если клиент разозлился из-за полученной услуги. Я могла бы позвонить в полицию множество раз, но насилие, запугивания и сексуальные домогательства были просто частью этого мира. Владелец борделя не хотел, чтобы мы звонили в полицию. Ожидалось, что мы все сами разрулим.

Очень часто поступали странные звонки с розыгрышами. Это была рабочая обстановка, в которой ты подвергаешься сексуальным домогательствам всю ночь напролет. Телефон звонил постоянно, и от меня ожидали услуг секса по телефону. Некоторым парням нравилось игра в то, как убедить ресепшионистку в борделе заняться с ними сексом. Это происходило почти в каждую смену.

Владелец борделя был, прямо скажем, ненормальным. По всему заведению были камеры наблюдения, а он сидел в своем особняке в Брайтоне и наблюдал за всем происходящим. То, что за тобой таким образом наблюдают, действовало на нервы, я никогда не могла по-настоящему расслабиться. Он мог быть очень очаровательным, но никогда нельзя было предсказать, когда он сорвется на агрессию, так что мне приходилось ходить вокруг него на цыпочках.

У приятеля владельца был бизнес по организации секс-вечеринок, которые проводились в большой комнате на втором этаже. Он приезжал поприветствовать участников вечеринки, которая планировалась на два часа, но очень часто завершалась через час, а то и меньше. На вечеринки регистрировались по Интернету и вносили плату за участие. На секс-вечеринки приходили пары, иногда молодые пары, студенты, молодые специалисты, бизнесмены, мужчины средних лет. Мне нужно было впускать их и показывать, где что. Они, наверное, удивлялись, когда понимали, что пришли в бордель. Полагаю, внутренняя обстановка больше напоминала отель или ночной клуб.

Женщин на таких вечеринках, как правило, не хватало, так что на них приглашали «секс-работниц» борделя, которые должны были притворяться, что тоже записались через Интернет. Девушкам платили за участие, но говорили не упоминать, что они занимались проституцией.

Однажды на секс-вечеринке была только одна женщина и примерно десять мужчин среднего возраста. Они решили воплотить фантазию о групповом изнасиловании, но женщина продержалась только десять минут, потому что мужчины были грубыми, агрессивными и неприятными. Она перепугалась и буквально выбежала за дверь. Думаю, они были совсем не такими, как она себе представляла. На секс-вечеринках не видишь одних и тех же людей дважды, наверное, многие из них жалели, что не оставили это просто фантазией.

В борделе была одна очень красивая, умная и творческая женщина, но у нее была зависимость от рецептурных лекарств. Она рассказывала мне про свою диссоциацию во время заказов. Когда занимаешься сексом с мужчинами, с которыми ты не хочешь заниматься сексом, то это настолько неприятно, что она покидала свое тело, чтобы справиться с болью и травмой. Она была одной из самых популярных девушек, но все зависело от ее настроения. Если она была подавлена, то она не скрывала свою злость и отказывалась от всех заказов. В проституции надо быть хорошей актрисой. Самая популярная девочка в борделе была натуральной блондинкой с длинными волосами (многие носили парики), и она очаровывала клиентов, но в реальности она ненавидела секс.

Другая девушка придумала целую фальшивую карьеру для своей семьи, потому что ни одна семья не захочет, чтобы их дочь оказалась в проституции. Она сделала себе профессиональный веб-сайт и напечатала визитки, чтобы поддерживать эту иллюзию. Есть очень умные и интересные женщины, которые попадают в ловушку этой индустрии, потому что их бросили партнеры, и они оказались одни с маленькими детьми на руках. Большинство таких женщин ведут двойную жизнь, они ничего не рассказывают семье и друзьям о том, чем они на самом деле занимаются. Они говорят им, что они работают уборщицами в вечерние смены или типа того. Трагедия в том, что у тебя на самом деле есть огромная потребность говорить об этом занятии, потому что оно так ужасно. Именно поэтому так много женщин подсаживаются на лекарства и нелегальные наркотики. Когда ты постоянно живешь во лжи, это неизбежно сказывается на психике.

На моей психике сильно сказалось то, как клиенты говорили со мной о женщинах. Наверняка с девочками они говорили иначе, но мне они постоянно жаловались на «качество товара», как будто они куски мяса покупают. У меня кровь закипала от ярости, но мне приходилось улыбаться этим отбросам человечества и вести себя с ними вежливо. Они жаловались, что женщины слишком толстые, слишком старые, что их гениталии слишком волосатые, что они отказываются от анального секса. Запросы мужчин полностью соответствовали тому, что они видели в порно, и они хотели, чтобы девушки были очень молодыми блондинками. Они предлагали доплатить за отсутствие презерватива: это происходило каждую ночь. Я понятия не имею, соглашались ли на это какие-то из девушек, но согласно слухам, такое случалось. Если у тебя всю ночь не было заказов, тебе нечем заплатить за квартиру, сейчас четыре часа утра, и какой-то парень предложил доплатить 500 долларов, если без презерватива, то что ты ответишь?

Мне действительно нравились многие из девушек. Как правило, они были очень умными и мудрыми женщинами. В перерывах между заказами с ними было интересно говорить. Проституция далеко не так прибыльна, как принято считать. Я на самом деле очень удивилась, когда поняла, что здесь не так уж много денег, по крайней мере, девочки больших денег не видят. У нескольких девочек было до десяти клиентов за ночь, но у большинства их было два или три, нередко девушка не получала ни одного заказа. Это заставляло меня очень им сопереживать, они сидели по 13 часов зазря. В приложениях для знакомств девушки занимаются этим с парнями бесплатно, а в Интернете полно порно, так что многие парни просто остаются дома и мастурбируют.

Девушки часто менялись. Некоторые исчезали после одной-единственной ночи. Некоторые девушки работали в других борделях Мельбурна. Некоторые из них начинали со стриптиза, но, по их словам, в других сферах проституции было гораздо безопаснее. Во время стриптиза вокруг них толпы пьяных мужиков, которые орут оскорбления и пытаются их изнасиловать. Стриптиз скорее похож на порно на сцене. В проституции они чувствовали, что у них больше контроля.
Некоторые женщины также занимались эскортом, они пытались говорить об этом как об элитном занятии, называли себя «девочками по вызову высшего класса». Однако на самом деле в эскорте гораздо опаснее, чем даже в уличной проституции, потому что девушки оказываются в чужих домах без путей к отступлению. Так они подвергаются большему риску побоев, изнасилований и того, что их чем-то одурманят. Они также не могут знать, что их ждет в доме клиента. Там может быть один мужчина, а может быть целый десяток в соседней комнате.

Многие из этих женщин действительно очень хорошие актрисы – им приходится ими быть. У них есть вторая личность. Чтобы заинтересовать мужчин, им нужно быть очаровательными и веселыми, так что они действительно хорошо притворялись. Они могли убедительно изобразить, что клиенты им нравятся, что они им интересны, они даже притворялись, что получают удовольствие от секса и имитировали оргазмы.

Одна девушка, с которой я много общалась, сказала мне, что у всех женщин в проституции есть какие-то зависимости. Я не знала о том, что у нее есть зависимость, и я спросила, что это в ее случае. Она сказала, что у нее зависимость от богатого образа жизни: дорогие вина, рестораны и ювелирные украшения. Большинство зависимы от наркотиков, некоторые от азартных игр, другие от шоппинга.

Я не считаю, что секс по согласию возможен, если за него платят. Если бы вы встретили этих мужиков где угодно еще, вы бы не захотели заниматься с ними сексом. Проституция – это практически оплаченное изнасилование.

Одна очень молодая девушка, которая работала в борделе, была на шестом месяце беременности. Она всем говорила, что у нее синдром раздраженного кишечника, и от этого у нее вспучен живот. Мы узнали через несколько месяцев после ее ухода, что она была беременна. Мне очень грустно вспоминать о ней. Я не знаю, что с ней потом случилось.

По статистике 75% женщин в проституции в штате Виктория – это матери-одиночки. Женщинам нужны лучшие шансы – равная оплата труда, равные возможности и более высокая зарплата в тех сферах труда, в которых чаще всего работают женщины. Ни одна женщина не должна быть вынуждена заниматься проституцией.

Среди женщин в проституции очень высокий уровень депрессии и суицидов, одна девушка из того борделя покончила с собой, когда я там работала. У нее была очень трагичная судьба, на тот момент она только что освободилась из тюрьмы, где сидела за вооруженное ограбление. Она потеряла ребенка, и я была с ней близка какое-то время, потому что я временно ее приютила. Я рисовала портреты девушек, и она хотела несколько картин, чтобы подарить своему парню. Я была в шоке, потому что она хотела, чтобы я рисовала ее в откровенно порнографических позах. Она выросла в неблагополучной семье, страдала от психической болезни, наркозависимости и находилась в такой индустрии – в таких условиях ты теряешь представление о том, что является нормальным. Она говорила, что у нее биполярное расстройство. Она, судя по всему, принимала героин или «лед». Непонятно, была ли ее смерть преднамеренным самоубийством, несчастным случаем, или ее убил ее парень. Я была очень расстроена, когда мы узнали о ее смерти, это очень сильно на меня повлияло.

Я перестала работать там, потому что мой тогдашний партнер был этим очень недоволен. Из-за ночных смен было сложно поддерживать отношения. Моя мама тоже была очень недовольна, что я там работаю.

Прежде чем я начала работать в «Розовом кресте» и написала этот текст, я мало анализировала эту ситуацию. Лишь недавно до меня дошло, что я не просто работала на ресепшене, но моя работа состояла в том, чтобы продавать женщин за деньги и зарабатывать деньги для борделя. Во время моего обучения женщин называли «предпринимательницами, предоставляющими услуги», а про бордель говорили, что это бизнес по «аренде комнат». Теперь я понимаю, что я была сутенершей, и мне очень тяжело смириться с этой мыслью. В то время я просто делала свою работу, пыталась выжить на ней и, вероятно, занималась отрицанием того, что на самом деле происходит. До того как я оказалась в секс-индустрии, я действительно ничего не знала о том, насколько она унижает и эксплуатирует женщин.

Порою в жизни вы делаете что-то, хотя не до конца понимаете, что вы делаете и почему. Когда я работала там, у меня были проблемы с алкоголем и склонность напиваться, чтобы не думать ни о чем. Я начала практиковать буддизм и медитацию, и это помогло мне справиться с проблемами и плохими воспоминаниями. Лишь недавно я обратилась за психотерапией, чтобы справиться с алкогольной зависимостью.

Я бы хотела, чтобы еще при моей жизни проституция была уничтожена. Я не верю, что она может быть физически, психологически или духовно безопасной для какой угодно женщины. Я уверена, что пока проституция продолжает существовать, ни одна женщина в нашем обществе не может быть в безопасности.

Авторка: Жаклин Гвинн

Жаклин Гвинн – художница из Мельбурна. Она занималась различного рода преподаванием в области искусств. Сейчас Жаклин работает в австралийском отделении фонда «Розовый крест» — это некоммерческая организация, помогающая людям, которые хотят уйти из секс-индустрии.

Поддержите проект: Если вы считаете важными такие материалы, и у вас есть такая возможность, вы можете поддержать работу этого сайта с помощью доната или подписки на Boosty.