Отрывок из книги «Истории проституции: рассказы о выживании в секс-индустрии» («Prostitution Narratives: Stories of Survival in the Sex Trade», 2016).

Когда я, 20-летняя девушка из Дании, решила пойти в проституцию, я находилась в относительно привилегированном положении. Меня никто не заставлял, у меня не было сутенера, я не принимала наркотики, это был мой и только мой выбор. Я считала себя некой шлюхой первого класса – я не стояла на улицах, не принимала наркотики, я работала в эскорте дорогих борделей. Я не считала себя жертвой. До тех пор, пока депрессия и тревожность не достигли такой степени, что я боялась выйти на улицу, и пока я не начала принимать наркотики – что угодно, что позволит мне вытерпеть проституцию. До того, как я пошла в проституцию, у меня не было депрессии, у меня не было какого-либо тревожного расстройства. Депрессия, тревожность и зависимость от кокаина были прямым следствием моего опыта в проституции.

Сейчас я не верю, что есть разница между уличной проституцией и дорогими борделями. То, что ты делаешь, и то, что ты испытываешь, не зависит от того, сняли ли тебя на улице, или ты сидишь в борделе со спа, на шелковых простынях и с шампанским. И в дорогих борделях, и в уличной проституции вы встретите женщин с зависимостью от наркотиков и алкоголя. На самом деле, возможно, свою депрессию легче понять, если ты стоишь на улице, а не носишь кружевное белье, золотые украшения и одежду от Gucci.

Мужчины, которые покупают секс, одни и те же, где бы они тебя не нашли. Это мужчины, чьи потребности считаются важнее безопасности женщин. Это мужчины, которых могут считать очень хорошими мужчинами во всех аспектах их жизни, но они забывают о сострадании и уважении, как только получают доступ к женским телам. Они не чувствуют никакой ответственности за свои действия, они могут вести себя как угодно грубо. Они чувствуют, что у них есть право оскорблять и унижать женщин, раз они заплатили за удовлетворение своих сексуальных потребностей. Они подвергают женщин насилию – физическому, психологическому, сексуальному, финансовому и материальному. В этой индустрии так много аспектов насилия. И вам необходимо это понять – понять, что насилие в проституции очень многогранно. Оно не сводится только к тому, что тебя могут ударить, пнуть или изнасиловать. Насилие – это намного больше.

Психологическое и вербальное насилие. Оно может выражаться в том, что тебя обзывают, оскорбляют, унижают, запугивают, ведут себя угрожающе, демонстрируют угрожающий язык тела, неожиданно меняют нежное и заботливое поведение на грубое и угрожающее. Они также могут угрожать, что раскроют правду о том, чем ты занимаешься.

Физическое насилие. Тебя могут толкать, пихать, тянуть, на тебя могут плевать, бросать в тебя вещи, ударить или пнуть, дергать за волосы или начать душить.

Сексуальное насилие. Тебя могут укусить за ухо или губу, за щеку или сосок. Тебя могут целовать, лизать твое лицо, попытаться снять презерватив, засунуть в тебя пальцы, сделать больше, чем то, о чем вы договорились заранее. В тебя могут долбить с такой силой, что тебе физически больно, что ты потом не сможешь ходить, не сможешь подтереться после туалета или хотя бы надеть штаны.

Материальное насилие. Он может разорвать твое нижнее белье на лоскуты, порвать твои чулки, специально оборвать цепочку на твоей шее.

Финансовое насилие. Он не хочет платить оговоренную цену, и он систематически манипулирует тобой, чтобы ты согласилась на то, что ты не хочешь делать, или предоставила ему скидку. Если он слишком пьян или под кайфом и не сможет кончить, он обвинит в этом тебя. Он обзовет тебя мерзкой шлюхой и потребует вернуть деньги. Когда ты лежишь там, обнаженная, уязвимая, тебе проще согласиться и вернуть деньги, чем рисковать, что он начнет тебя бить.

Когда ты в проституции, это насилие становится частью тебя. Ты снова и снова слышишь одни и те же отвратительные оскорбления, тебя называют шлюхой, потаскухой, тупой и грязной. И все равно ты защищаешь свой «свободный выбор» и говоришь, что проституция – это обычная работа, потому что осознание правды слишком ужасно. Ты диссоциируешься от мужчин, от их действий, потому что ни у кого психика не выдержит присутствия во время насилия в проституции.

Когда вы поймете многогранность насилия, то вы поймете, что проституция не может быть признана профессией, единственный выход – криминализация тех, кто организует и поддерживает проституцию и эксплуатирует людей в проституции. Разумеется, это включает тех, кто платит за сексуальное насилие – это и есть плата за секс.

Проституция и тот ущерб, который она причиняет, одинаковы по всему миру. Мужчины, которые покупают секс, одинаковы. Мой опыт с мужчинами, которые приезжали в Данию из Норвегии, Швеции, Финляндии, Германии, Англии, Шотландии, США, Китая, Японии или любой другой страны, был одинаковым. Покупка секса – это использование для своей мастурбации людей, которые терпят это лишь потому, что им нужны деньги. Это действие само по себе является насилием.

В проституции я научилась тому, что я не могу доверять мужчинам. У них есть скрытые личности, и я видела их наихудшую личность. Все их фантазии о насилии, педофильские фантазии, их агрессию, их неуважение, их презрительное отношение ко мне. То, как они даже не пытались скрывать, что они думают обо мне. Они постоянно пытались нарушить мои границы настолько, насколько только могли. Просто чтобы показать мне, как сильно они меня презирают.

Меня часто спрашивают, чем бы мне помогла криминализация покупателей, когда я была в проституции. Я отвечаю так: если бы покупка женщины для сексуального удовольствия была преступлением, то я бы знала, что то, что делают эти мужчины, неправильно. Долгое время я винила себя, думала, что это моя собственная вина. Я выбрала проституцию. Я предоставила им возможность купить меня. Я брала их деньги. Как же я могла их винить? Я уверена, что будь закон на моей стороне, я бы вышла из проституции гораздо раньше. Потому что я бы знала, что то, что делают эти мужчины, неправильно.

Я винила себя за их многочисленные нападения. Я считала, что я сама создала эту ситуацию, а потому не могу винить их. Не существовало никакой поддержки и помощи по выходу из проституции. Я абсолютно уверена, что запрет на покупку секса смог бы донести до меня мысль о том, что это они виноваты. Либеральные рассуждения о проституции бесполезны, если мы хотим помочь женщинам выйти из проституции. Потому что как нам открыть глаза на насильственную структуру проституции, когда ни на общественном, ни на политическом уровне проституция не признается насилием?

Я была в проституции три года. Никто не принуждал меня к проституции физически, но я не выбирала расти в семье с отчимом-алкоголиком, который избивал меня. Я не выбирала подвергаться сексуальному насилию мужчины за 50, когда мне было только десять лет. Я не выбирала, чтобы этот мужчина трогал мое тело, засовывал руку мне между ног. Я не выбирала, чтобы когда мне было 11 лет, мужчина зашел за мой с лестницы в квартиру, засунул руку ко мне под юбку и трогал меня между ног. Я не выбирала, чтобы когда мне было 12 лет, мой парень, который был старше меня на два года, изнасиловал меня. Я не выбирала, чтобы когда мне было 13 или 14 или 17 лет, мужчины лапали меня в поезде и в общественном туалете. Это был не мой выбор, каждый раз этот выбор делали мужчины-насильники.

Ты растешь в мире, в котором девочка или молодая женщина не может чувствовать себя в безопасности, потому что множество мужчин считают, что у них есть право подвергать детей и молодых женщин насилию, унижать их, не считать за людей. Тебе промывают мозги, чтобы ты думала, что у тебя нет права сказать «нет», что твоя собственная сексуальность тебе не принадлежит, что сексуально ты принадлежишь мужчинам, когда только они этого пожелают. Мой «свободный выбор» пойти в проституцию на самом деле не был свободным, потому что я не чувствовала, что я принадлежу себе или что моя сексуальность – моя. Мужчины-насильники сделали этот выбор за меня, они подвели меня к мысли о том, что я просто объект для удовольствия других.

Каждый раз, когда мужчина приходил бордель и платил за то, чтобы я его удовлетворяла, я чувствовала, что я чего-то стою. Не из-за него, не из-за того, что происходит, а из-за денег. Долгое время деньги были для меня главным соблазном. Они придавали мне чувство, что я чего-то стою.

Моя история не уникальна. В Дании есть множество переживших проституцию женщин, которые рассказывают такие же истории, как и я. Большинство из нас «выбрали» пойти в проституцию из-за сексуального насилия в детстве. Есть женщины из Дании, которых еще детьми начали продавать их отцы или отчимы.

Когда ты еще маленькая, у тебя есть мечты, разные мечты. Ты мечтаешь стать актрисой, певицей, работать в кондитерском магазине, работать в зоопарке, в магазине игрушек, может быть, стать космонавткой и полететь в космос, выступать в цирке, стать писательницей, танцовщицей и полицейской. Ни одна такая мечта не включает сексуальное поведение. Когда ты растешь в заботливой, любящей и надежной семье, у тебя есть здоровые возможности. У тебя есть самооценка, и ты знаешь, что ты можешь сказать «нет», и что ты можешь стать кем пожелаешь. Ни одна здоровая семья не будет учить девочку тому, что обменивать свою сексуальность на деньги – это замечательная и приятная возможность.

Никто не идет в проституцию ради проституции. Женщины выбирают проституцию потому что им больше нечего выбрать, или из-за низкой самооценки, неспособности сказать «нет», бедности, пережитого насилия, психиатрических расстройств. Когда люди воспринимают проституцию как свободный выбор, как сексуальное освобождение или считают, что женщинам нравится быть в проституции, они находятся во власти иллюзий.

Через год в проституции меня подвергали насилию столько раз, что у меня развились депрессия и тревожное расстройство. Я хотела уйти оттуда. Но система проституции такова, что в ней полностью пренебрегают твоими чувствами. Никто не говорил мне: «Давай мы поможем тебе выйти из проституции». Вместо этого меня убеждали, что выхода нет. Через два года в проституции я больше не могла зайти в комнату, где ждали мужчины. Они сказали мне, что станет проще, если принять немного кокаина. Так я и сделала. Через три года в проституции я хотела покончить с собой. Пока ты приносишь деньги, никто в системе проституции не хочет, чтобы ты ушла. Пока ты машина по производству прибыли, которая заманивает покупателей в бордель, они не хотят тебя отпускать, потому что в этой системе ты не человек. Ты машина для секса, которая нужна, чтобы обеспечивать прибыль владельцам борделя.

Десятилетиями все дебаты о проституции касались только проституированных женщин. Но единственная причина, по которой существует проституция – это мужчины, которые хотят их покупать. Это мужчины ходят вокруг борделей. Мужчины причиняют вред и насилуют женщин в проституции. Требования мужчин поддерживают торговлю людьми. Но никто не хочет говорить про этих мужчин. Очень редко мужчина признается, что он один из тех, кто покупает секс. Но исследование в Дании показало, что 15,5% датских мужчин в возрасте 18-65 лет покупали секс. И многим из них плевать, если женщину, которую они купили, принуждают к проституции.

В Дании проституцию признают социальной проблемой. У нас действительно есть программы по выходу из проституции, которые помогают вернуться к нормальной жизни. В них можно получить психотерапию, помощь в связи с зависимостью, доступ к образовательным программам и консультации по финансовым проблемам. Датское правительство выделило 46 миллионов крон на эти программы по выходу из проституции. В Дании есть программы по выходу из любой другой работы? Нет. Почему бы это? Потому что в глубине души все понимают, что проституция причиняет вред. И чем дольше мы игнорируем тот факт, что проституция – это насилие, чем дольше мы отказываем от криминализации тех, кто причиняет этот вред, тем дольше мы не можем защитить тех, кто страдает от насилия и эксплуатации в проституции.

Проституированные женщины могут служить мужскому обществу, но они точно ему не принадлежат, потому что мужчины не хотят, чтобы их связывали с покупкой секса. Мужчины, которые покупают секс, не заинтересованы в построении отношений с проституированными женщинами, потому что они прекрасно знают, что то, что они делают, этически и морально неприемлемо. В противном случае, разве они бы не рассказывали окружающим о своих действиях? Разве они бы не кричали на каждом углу, что они платят за проституцию? Разве они бы не рассказали об этом своим женам, детям и остальным членам семьи? Может быть, своим коллегами и друзьям? Они знают, что они поступают плохо. Именно поэтому они так часто ведут себя агрессивно. Потому что проституированная женщина напоминает им о их собственных действиях и о том, чего они стыдятся. И это чувство вызывает у них возмущение, злость и агрессию.

Многие женщины по всему миру пытаются рассказать правду о проституции и о том, что происходит в проституции. Но каждый раз, когда ты начинаешь говорить, ты идешь на огромный риск. Тебе могут угрожать, ненавидеть, обвинять в слабости, тебе будут говорить, что проституция просто не для всех, и ты была недостаточно сильна, что ты сама это выбрала, что ты получила много денег в проституции, а потому ты просто шлюха. Лобби за проституцию пытается запугивать женщин, чтобы они не рассказывали правду про свой опыт, чтобы вы так и не услышали правду.

Если вы редко слышите таких женщин, то это не потому, что их нет. Это потому, что они не готовы противостоять обществу, которое игнорирует их опыт. Кроме того, нужно много времени, чтобы осознать, как система проституции манипулировала вами и заставляла думать, что вам нравится, что посторонние мужчины мастурбируют о вас за деньги. Но эти женщины есть. И вы увидите все больше и больше женщин, которые встанут плечом к плечу по всему миру, чтобы бороться за равенство и право на то, чтобы в тебе перестали видеть вещь для секса, которую можно купить и продать.

Я начала открыто говорить о том, что я пережила проституцию, в 2011 году. На тот момент я уже была вне проституции 11 лет. Все это время я пыталась взять себя в руки. Девять лет я продиралась через психотерапию, чтобы, когда я начну говорить об этом публично, я была полностью исцелившейся, чтобы меня нельзя было заставить замолчать угрозами. Для меня было важно, чтобы я смогла говорить об этом без слез, без сожалений, без ненависти, но с силой выстоять против неизбежного сопротивления, в первую очередь, сопротивления со стороны мужчин. Я знаю, что другие женщины проводят много лет в борьбе за то, чтобы жить нормальной жизнью. Некоторые из них так и не смогут этого добиться. Некоторые страдают от алкоголизма и наркозависимости, некоторые борются с посттравматическим стрессовым расстройством, тревожностью, депрессией и суицидальными мыслями. Некоторые уже мертвы.

Когда я была в проституции, я работала в лучших борделях Дании. В саунах для бизнесменов и в борделях, где есть список ожидающих возможности работать там. Я была в высококлассном эскорте, и мы говорили себе, что то, чем мы занимаемся, гораздо лучше, чем проституирование в грязных борделях или на улицах. Однако факт остается фактом – мы занимались тем же самым, фальшивым сексом за деньги. Чистые простыни ничего не меняли. Это мужчины и их действия делали ситуацию грязной и неприятной. Мужчины и их действия были одинаковы везде. На самом деле, я уверена, что чем больше денег у мужчин, тем больше они оскорбляют и манипулируют. Чем больше у них денег, тем больше они стараются нарушить твои границы, одновременно сохраняя ледяную надменность.

Правительство должно было защитить меня от этих насильников. Закон должен был проследить за тем, чтобы я получила помощь, когда захотела выйти после года в проституции. Легализация и игнорирование того, что происходит – это то же самое, что сказать, что проституция безвредна. Но я там была, я знаю. Она причиняет вред.

Авторка: Таня Рам

Таня Рам была в проституции в датских борделях в течение трех лет. Она смогла выйти из проституции в возрасте 23 лет. Она работает психотерапевткой, специалисткой по сексуальному здоровью и лекторкой. В 2010 году в Дании была издана ее книга «Любовь и сексуальность от А до Я». В 2014 году она получила степень по социальной педагогике.