Гризельда Грутбум недавно опубликовала автобиографическую книгу «Выход», в которой она рассказывает о насилии и жизни на улице в детстве, секс-траффикинге, побеге из проституции и пути к тому, чтобы стать лидеркой движения переживших проституцию в ЮАР, чья цель – покончить с секс-индустрией. Она ответила на несколько вопросов о своей жизни и своих надеждах для южноафриканских девочек и женщин, в том числе тех, кого продают и покупают в проституции. Сейчас она живет в Кейптауне со своим маленьким сыном.

Какими были первые 18 лет вашей жизни?

Я родилась в западном Кейптауне, в цветном районе Вудстока. В раннем детстве я была счастлива, жила со своим отцом и бабушкой. Когда мне было восемь лет, правительство апартеида насильно выселило нас из района из-за плана развития города, так что мы с отцом оказались на улице. Став безработным и бездомным, он начал много пить, а потом отправил меня к матери в Кайелитшу, пригород Кейптауна. На новом месте мне пришлось несладко, так как у матери была своя семья, а мне пришлось учить чужой язык. Однажды я набирала воду у дороги, когда ко мне подошли четыре парня-подростка, приставили мне нож к горлу и затащили меня в хижину. Там они изнасиловали меня по очереди. Это мужской культурный ритуал – «ифоли». Мне тогда было девять лет. После этого я чувствовала только боль и злость, так что в конце концов я ушла из дома матери и остальное детство провела на улице и в приютах.

Вас тогда впервые продали в проституцию?

Нет. Я просто была одной из детей улиц – курила, принимала наркотики, воровала ради еды. Если полиция арестовывала нас, то полицейские требовали минеты, но это все. Нам приходилось это делать, чтобы нас отпустили из тюрьмы. На улице у меня были люди, которых я считала семьей. Когда мне исполнилось 18 лет, приют окончательно выгнал меня, так что одна из моих подруг, девочка постарше, которая иногда покупала у нас наркотики и тусовалась под нашим мостом, сказала, что она может найти мне работу в Йоханнесбурге. Когда мы добрались туда, она привела меня в комнату в Йеовилле и сказала, что она сходит купит нам еды, и с тех пор я ее никогда не видела. Я уснула, и меня разбудил удар кулаком в лицо. Несколько мужчин раздели меня, связали, вкололи мне наркотики и начали продавать меня. В течение двенадцати дней, с десяти утра и до поздней ночи мужчины приходили в комнату, где меня держали с завязанными глазами. Моя чувствительность к запахам и прикосновениям обострилась до предела. Я могла сказать, кто зашел в свой обеденный перерыв, кто был пьян, от кого пахло дорогим одеколоном. От меня же две недели пахло презервативами, спермой и наркотиками. После этого они заставили меня работать на улице.

Как долго вас проституировали?

Пока мне не исполнилось 26 лет. За первую пару месяцев я усвоила, что если слушаться, то будешь работать в стриптиз-клубе, переходить от одного сутенера к другому, тебя будут возить из одной провинции в другую. Если не будешь хорошей девочкой, тебя пошлют на стоянки дальнобойщиков. Правительство тоже в этом участвовало – среди моих клиентов было много госслужащих и министров. Идти было некуда.

Когда вы вышли?

Когда я узнала, что я на шестом месяце беременности, я подумала, что они меня освободят. Вместо этого сутенеры сказали, что это не входит в контракт и заставили меня сделать аборт. Через три часа после аборта, они начали заставлять меня работать на улице, но я отказалась. Они так сильно избили меня, что я очнулась в больнице лишь месяц спустя. Вот так это и случилось. Я смогла попасть в наркологическую клинику и выжила.

Многие говорят, что проституция – такая же работа, как и любая другая. Вы с этим согласны?

Несколько организаций в ЮАР, в том числе S.W.E.A.T. [«Комитет секс-работников за образование и адвокацию»], так считают и лоббируют законы по декриминализации секс-индустрии. S.W.E.A.T. был основан белым геем, почти все сотрудники у них белые, особенно в Кейптауне. Я часто спрашиваю их, кого они называют «секс-работницей»: 16-летнюю девочку, которую продают на улице? Стриптизершу, которая пережила групповое изнасилование в детстве? Белую женщину, которая время от времени подрабатывает эскортом? В ЮАР так называемые «секс-работницы» — это не любые женщины, это черные женщины. В проституции нас лишают нашего человеческого достоинства и часто оставляют умирать. Как это может быть работой?

Как насчет утверждения, что декриминализация секс-индустрии позволит улучшить доступ к медицинской помощи и правосудию для проституированных женщин?

Что касается медицинской помощи, то организации, которые лоббируют легализацию или декриминализацию, отлично знают, что мы не можем настоять на презервативах. Клиенты не платят больше за то, чтобы их надеть, и мужчины дольше не кончают с ними, так что если у тебя есть квота и время дорого, то презервативы исключены. В любом случае, один на миллион пользуется презервативами, так что твои шансы инфицирования ВИЧ/СПИДом 99%. Эти организации также прекрасно знают, что не у всех есть доступ к антиретровирусным препаратам. И все это не зависит ни от какого закона. Что касается правосудия, то они пропагандируют культуру насилия, когда говорят девочкам, что это работа и способ избежать нищеты. Молодые женщины что, должны их за это благодарить?

Кто-нибудь из ваших «покупателей» спрашивал, принуждали ли вас торговцы людьми или сутенеры?

Клиентам на это плевать. Некоторые спрашивали, откуда я, и нравится ли мне моя новая работа, если они видели меня раньше в клубе. Если я говорила, что ненавижу это, они отвечали, что такова жизнь, что поделать, удачи тебе. Кроме того, такие вопросы они задают только после того как кончат.

Как вы считаете, какова роль переживших проституцию в информировании о ней?

Голоса выживших имеют критическое значение. Бывает трудно поддерживать баланс с теми организациями, с которыми ты работаешь. Как пережившая проституцию, ты отчаянно нуждаешься и стремишься к поддержке, но мы также заслуживаем уважения и участия в принятии решений. Мы сбежали от боли и насилия не для того, чтобы сидеть на обочине и просто рассказывать свои истории. НКО должны по-умному находить нам применение. Мы знаем сети секс-индустрии, клубы, сутенеров, сообщество лучше, чем кто-либо еще. Они должны помочь нам в обучении, чтобы мы смогли рассказывать об этих ужасах.

А что насчет законов и политики?

Когда я выступала в Парламенте, я увидела несколько своих бывших клиентов. Они не могли поверить, что я еще жива! Если правительство легализует проституцию или декриминализирует секс-индустрию, это будет означать, что женщины официально станут собственностью. ЮАР необходимо привлекать покупателей секса и сутенеров к ответственности по закону. Не нас – их. Все знают, что сутенер – это просто менеджер среднего звена, который разбирается в двух основаниях этого бизнеса: покупателях секса и уязвимости. В ЮАР сутенеров и владельцев борделей называют «благословенными», это значит, что их благословил на бизнес кто-то на верхушке, какой-то правительственный чиновник. Самая главная проблема здесь – это наша культура.

Что вдохновило вас на написание автобиографии?

Как выжившая, я считаю необходимым говорить публично, использовать свой голос, чтобы разбудить свою страну и заставить ее увидеть реальность секс-индустрии. Нас с моими сестрами-выжившими часто просят рассказать о нашем опыте на мероприятиях или для СМИ, но очень часто кажется, что это какая-то эмоциональная эксплуатация. Журналисты расспрашивают тебя о твоей жизни, и все равно оскорбляют тебя в публикации, и это повторно травмирует тебя, или же они называют тебя «секс-работницей», что очень унизительно. То, что случилось со мной и многими другими женщинами, не является «работой». Ты говоришь публично, потому что это позволяет тебе восстановить свое достоинство и самоуважение хотя бы немного, но когда этого не происходит, это очень больно. Я написала «Выход», потому что чем больше будет свидетельств выживших, тем серьезнее к нам будет относиться правительство. Если вы хотите изменить закон, вам нужна женщина, которой удалось пережить ад под названием проституция. Я выжила, но я не могу допустить, чтобы следующее поколение девочек покупали и продавали. Я обязана рассказать правду.

Источник: Huffington Post