В крупном британском городе Лидсе действует зона легальной уличной проституции, которая призвана сделать жизнь проституированных женщин безопаснее. Однако эксперимент привел не только к многочисленным жалобам местных жителей, но и к серьезным подозрениям в том, что он лишь способствует торговле людьми в городе.

Холбек — промышленный район в крупном британском городе Лидс. Днем он выглядит совершенно обыденно. Расположен он на южном краю центра Лидса, он вплотную подходит к жилым улицам, но его здания полны букмейкерских контор, офисов и закусочных.

Однако ночью этот промышленный район становится совершенно иным. С 8 вечера до 6 утра в нем действует «зона красный фонарей» — в это время уличная проституция в легальна, и женщины, вовлеченные в нее на улицах района, могут не опасаться какого-либо вмешательства со стороны полиции.

Проституция как таковая в Великобритании легальна, но ряд связанных с ней действий, в том числе сутенерство и предложения о проституции на улицах (как со стороны женщин, так и со стороны «покупателей») противозаконны.

Эксперимент в Лидсе состоял в том, чтобы полностью декриминализировать рынок проституции, но лишь в границах одного непримечательного района с нежилыми домами. Район получил название «управляемой зоны» для проституции.

Этот маленький район в итоге превратился в настоящее поле идеологической борьбы, которая наглядно отражает бурные дебаты о том, как следует реформировать законодательство в отношении проституции в Великобритании.

Прошло пять лет и городской совет Лидса завалили жалобами на эксперимент. В совете начали исследование, отчет о котором определит будущее зоны красных фонарей. Я посетила Лидс, чтобы понять, как управляемая зона повлияла на жизнь людей, которые живут и работают рядом с Холбеком.

Главное, что изменилось в жизни женщин, стоящих на улицах зоны по ночам — им больше не грозит арест. Сара (имя изменено) приходила на улицы Холбека «три или четыре раза в неделю» до прошлого декабря. Она делает это, чтобы покупать наркотики для себя и своего бойфренда — у них обоих зависимость от героина и крэка.

По ее словам, до принятия закона об управляемой зоне, здесь было ужасно. Теперь ей не приходится бояться полиции.

«Раньше я все время оглядывалась, боялась, что меня заберет полиция, — рассказывает она. — За пять лет меня арестовывали раз 20, а у меня никогда не было денег на штрафы, так что они приходили, чтобы найти меня, и снова арестовывали».

Мера была введена городским советом, после того как исследование показало, что аресты не помогают уменьшить проституцию.

Сторонники управляемой зоны страстно рассказывают о том, что происходящее в Холбеке — это шанс сделать жизнь безопаснее для женщин. Не менее страстные противники (к которым отношусь и я сама) верят, что это создает открытый уличный рынок для проституторов и способствует торговле людьми и эксплуатации в одном из крупнейших городов Великобритании.

Я спрашиваю Сару, чувствует ли она, что в зоне для нее безопаснее, чем вне ее.

«Насчет безопасности не знаю, но я терпеть не могу, когда меня арестовывают. Это заставляет меня чувствовать себя грязью, — говорит она. — Проституторы остались теми же. Довольно ужасными, но тут уж я не знаю, как это можно изменить. Я не хочу, чтобы меня арестовывали. и многие девочки говорят, что полиция до них докапывалась, потому что их считали отбросами. Честно говоря, я не думаю, что от этой зоны есть какой-то еще прок, разве что она немного сдерживает это все в границах».

Организация «Basis Sex Work», поддерживающая «секс-работу», получает финансирование от городского совета на предоставление социальных услуг женщинам в зоне. Ее представители уверены, что подход помогает женщинам сообщать о насилии со стороны проституторов в полицию. В одном отчете говорится, что после открытия зоны женщины теперь в шесть раз чаще готовы сообщить о насильственных преступлениях в полицию.

Исполнительная директорка организации, Джемма Сцире, говорит, что создание зоны кардинально изменило их работу. Теперь им проще охватить женщин, отчаянно нуждающихся в помощи, услугами и поддержкой.

«Мы раздаем им карманные сигнализации, принимаем сообщения о преступлениях, когда слишком холодно или жарко обеспечиваем их едой, питьем и теплой одеждой, — говорит она. — Мы помогаем им с навигацией в правоохранительной системе».

Мы со Сцире фундаментально не согласны с тем, что происходит в зоне. Она не считает то, чем занимаются женщины, эксплуатацией, и настаивает, что женщины полностью свободно выбирают заниматься проституцией без какого-либо принуждения.

Тем не менее, она запинается, когда я спрашиваю ее, отвечают ли итоги создания управляемой зоны ее ожиданиям.

«Не могу ответить вам «да» или «нет», — говорит она. — В каких-то отношениях это работает, но многое еще предстоит сделать».

Другие люди, которые участвовали в разработке и запуске проекта, выражаются куда более открыто. Марк Добсон работает в городском совете Лидса, и он был одним из основных архитекторов и сторонников открытия этой зоны.

Однако теперь он изменил свое мнение. Его сильно потрясло убийство Дарьи Пионко, польской женщины, которая занималась уличной проституцией в зоне. Проститутор зверски избил ее до смерти всего через пару месяцев после запуска проекта.

По его словам, он возмущен тем, что с тех пор происходит на его глазах на улицах Холбека. В том числе, в соседних жилых районах увеличилось количество случаев изнасилований и другого сексуального насилия.

«Мне говорили, что это поддержка для женщин, отказ от драконовской системы, когда женщин наказывает полиция, — говорит Добсон. — В реальности это оказалась полная амнистия для мужчин. При этом я не вижу ни малейших усилий для того, чтобы помочь женщинам уйти из проституции».

Городской совет Лидса также оказался не готов к волне протестов со стороны местных жителей.

Ян Стейнс открыл свой бизнес по ремонту в 1993 году, в самом центре района, которому предстояло стать управляемой зоной. Во время нашей беседы в его офисе он рассказывает, как зона оказалась травматичным опытом для него и для других местных жителей.

Стейнс рассказывает, что однажды в 2018 году местную жительницу изнасиловали несколько мужчин, когда она возвращалась домой с работы. Преступники решили, что она занимается проституцией. Многие считают, что жить рядом с Холбеком очень небезопасно.

«Убийства, серьезные нападения, изнасилования — чего только в этой зоне не происходит. Повсюду здесь валяются презервативы и шприцы, даже человеческие фекалии», — говорит он.

После открытия зоны каких-либо арестов или расследований в связи с торговлей людьми или сутенерством здесь не проводилось. Несмотря на это Стейнс, как и многие другие местные жители, беспокоится, что женщин на улицах могут принуждать к проституции.

Одна женщина, которая раньше занималась проституцией в зоне, рассказала мне, что она видела, как по вечерам в зону автобусами привозят женщин из Румынии, а по утрам увозят их.

Найджел Перри, другой местный житель, вот уже более 50 лет живет в своем маленьком доме с террасой, который оказался примерно в 400 метрах от зоны. Его также беспокоит то, что он здесь видит.

«Тут рядом со мной живут две или три молодые румынки. За много месяцев я только один раз видел, как одна из них выходила из дома, и то ее сопровождал мужчина. Я боюсь, что они подвергаются торговле людьми. Мужчины приходят в этот дом днем и ночью. Кажется, эти женщины совсем не говорят по-английски».

Сторонники зоны считают, что отсутствие арестов сутенеров или торговцев людьми — это доказательства отсутствия преступной деятельности в зоне. Однако Кевин Хайланд, бывший руководитель отдела по борьбе с торговлей людьми в городской полиции, говорит, что отсутствие арестов не означает отсутствие преступлений. Согласно Межпартийной парламентской группе по проституции и глобальной секс-индустрии, торговля людьми с целью сексуальной эксплуатации происходит «в промышленных масштабах» по всей Великобритании, но ее не выявляют полицейские, и ее игнорируют проституторы.

«Доказательств очень много, я сам был свидетелем того, что такой режим вседозволенности по сути удаляет правоохранительные органы и ведет к резкому росту торговли людьми, — говорит он. — Если не бороться со спросом на проституцию, то сексуальная эксплуатация будет продолжаться и расти».

Я спрашиваю Джемму Скире о слухах про торговлю людьми. Она говорит, что это «очень проблематичный термин», и по их опыту, большинство женщин в зоне занимаются этим по собственной воле. Скире говорит, что «мигрантки секс-работницы» в зоне приезжают из таких стран как Румыния и Польша, но они мало с ними контактировали, потому что они «явно боятся представителей властей из-за негативного опыта в своих родных странах».

Для ее организации основные преимущества зоны в том, что женщин больше не арестовывают и не стигматизируют отношением как к преступницам, что облегчает им работу по предоставлению женщинам услуг. Но что насчет проституторов?

На улице неподалеку от зоны мужчина сидит в машине с включенными фарами. Я спрашиваю, захочет ли он поговорить со мной об опыте платы за секс в зоне. Я объясняю, что я журналистка, он соглашается на разговор.

«Мне бывает одиноко, — говорит Генри (имя изменено), — но я слишком большой эгоист, чтобы терпеть кого-то по 24 часа в день. Мне нравится женская компания, так что для меня это хорошая сделка. Они получают деньги на свои наркотики или что им там нужно, я сбрасываю напряжение. Вы учтите, некоторые из этих девочек вообще не прикладывают никаких усилий».

Я спрашиваю у Генри, бывают ли у этих женщин сутенеры. «У большинства есть сутенер или бойфренд, который посылает ее добывать деньги на наркотики», — отвечает он.

По его словам, в зоне он часто был свидетелем насилия со стороны «агрессивных пьяных парней». Я спрашиваю, часто ли он видит полицию в этом районе. Он отвечает, что нет. «Иногда ездят вокруг, чтобы их увидели, но вообще мы тут можем делать что хотим. Так и должно быть, это ведь свободная страна».

Работает ли такой подход? «Для меня работает», — отвечает Генри.

Авторка: Джули Биндел (Julie Bindel)

Источник: The Guardian