Статья Харриет Эванс, пережившей проституцию из Великобритании. Когда она оказалась бездомной, она начала заниматься проституцией, чтобы сохранить крышу над головой. Здесь она объясняет, чем ей и другим женщинам в проституции могла бы помочь Шведская модель.

«Секс-работницы со всего мира требуют декриминализацию» — под таким заголовком вышла одна недавняя статья в СМИ. Я хотела бы указать, что далеко не все «секс-работницы». Некоторые из нас поддерживают Шведскую модель – подход, который впервые был принят в Швеции в 1999 году. Швеция была первой страной, в которой стало нелегальным платить за секс, но занятие проституцией было декриминализовано.

Эту модель также называют «Закон о покупателях секса». Северная Ирландия – это первая часть Великобритании, которая приняла такое законодательство в июне 2015 года.

В чем преимущества такой модели? И почему некоторые пережившие проституцию, такие как я сама, ее поддерживают?

В 2016 году я стала «секс-работницей» по собственному выбору. Я была совершеннолетней, меня не продала банда похитителей, меня не контролировал сутенер. Я занималась этим одна и по собственному выбору. Но был ли этот выбор?

Я была квалифицированной учительницей начальных классов. В течение четырех лет я учила девятилетних детей, и я обожала свою работу.

В 2015 году я стала замещающей учительницей ради гибкого рабочего графика. Эту работу я любила еще больше! Работа и оплата были отличные. Но это по сути был фриланс, у меня не было больничных и надежного трудоустройства. Однако я об этом не беспокоилась – я была здоровой женщиной 26 лет, и у меня было полно работы.

В 2016 году, после разрыва отношений, я переехала в коммунальное жилье. И после этого все пошло под откос. Меня попытался изнасиловать проживавший в том же доме мужчина. Я пережила серьезное нападение и психологическую травму и оказалась бездомной. Я неделями ждала ответа от социальных служб, прежде чем мне предложили безопасное временное место для проживания.

Свои сбережения я истратила на различные молодежные хостелы, потому что я отчаянно боялась настоящей бездомности. Наконец, примерно через 8 недель мне дали место в женском хостеле. К тому моменту я осталась практически без денег.

Я могла подать заявление на «универсальный кредит», только когда у меня появился постоянный адрес. Так что после 8 недель мне нужно было ждать еще 6 недель, прежде чем я получила какие-то выплаты.

Когда мое заявление было одобрено, мне присудили пособие для коммунального жилья, поскольку я была моложе 35 лет. Я смогла получать 200-300 фунтов в месяц. А за проживание я должна была платить грабительскую цену в 175 фунтов в неделю!

На тот момент у меня были серьезные проблемы с психическим здоровьем. У меня уже были ранее психические проблемы из-за того, что в детстве я подвергалась сексуальному и психологическому насилию, и это оставило у меня серьезную травму.

После попытки изнасилования у меня развилось посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР), которое привело к возврату симптомов, которые были у меня из-за насилия в детстве.

Из-за появившихся психических проблем я потеряла возможность работать. Время от времени я ложилась в психиатрическую клинику. В том числе из-за множества попыток самоубийства.

У меня практически не было доходов, я не могла прожить на пособие, но и была не в состоянии работать на постоянной работе. Моя задолженность по арендной плате все росла и росла. Я пыталась объяснить в городском совете, что мне не хватает денег, но мне сказали, что, если я не буду платить ренту, то меня выселят, и я окажусь на улице.

К тому моменту я продала уже все, что только можно было продать. После этого я решила продавать свое тело.

Можно ли назвать это выбором? Это выбор продавать свое тело для секса, если у тебя не осталось других вариантов?

Не было других людей, которые принуждали меня к проституции, не было сутенера или бандитов. Меня принудили к этому плохое состояние здоровья и изъяны системы социальной помощи, из-за чего я впала в нищету и оказалась под угрозой немедленного выселения.

Если Англия примет полную декриминализацию проституции, то это значит, что моя продажа тела в обмен на крышу над головой станет санкционированной государством деловой сделкой. Но это не согласие.

Определение информированного согласия звучит так: «Разрешение, выданное при полной осведомленности о возможных последствиях». Я не давала согласия на то, чтобы меня силой принуждали к анальному сексу мужчины, которые прекрасно знали, что я «не занимаюсь аналом». Я не давала согласия на то, чтобы эти мужчины тайком снимали презервативы во время секса. Я не давала согласия на то, чтобы они плевали мне в лицо и давали мне пощечины. Я не давала согласие на повторную травму и ночные кошмары, которые до сих пор, два года спустя, меня преследуют. Я просто хотела крышу над головой.

Как бы мне помогла Шведская модель? Несколько раз, после того как я наносила себе травмы в перерывах между «клиентами», я обращалась за лечением моих глубоких, явно самостоятельно нанесенных ран. В больнице медсестры, врачи, полицейские и представители психиатрической службы спрашивали меня, что спровоцировало у меня «психиатрический эпизод».

Я рассказывала им про изнасилование, из-за которого я стала бездомной. Я рассказывала им про угрозу выселения. Я рассказывала им про «секс-работу». Мне накладывали швы и отправляли восвояси. Почему? Потому что они считали, что «секс-работа» — это обычный способ заработка. И они не хотели «оскорбить» меня, задавая о нем вопросы. Но разве это обычный способ заработка? Отказываться от своего права на согласие в обмен на безопасное место для сна?

Когда «секс-работа» становится обычным заработком, это противоречит самому понятию «согласия на секс». Полная декриминализация означает, что согласие женщины на секс – это предмет торга. Ведь его можно купить. Значит, его можно игнорировать.

В 1999 году в Швеции в предложении «Закона о покупателях секса» говорилось, что «это постыдно и неприемлемо, что в обществе гендерного равенства, мужчины могут получить ни к чему не обязывающие сексуальные отношения с женщинами в обмен на плату».

Шведская модель – это часть более широкого прогрессивного социального движения против насилия над женщинами, детьми и уязвимыми людьми. Она рассматривает проституцию как источник вреда для большинства женщин, вовлеченных в нее, и она требует, чтобы мужчины перестали воспринимать секс как то, что можно купить, а согласие на секс как то, о чем можно торговаться.

Как и в случае с прогрессивным и современным законодательством о домашнем насилии, Шведская модель смотрит на проблему с точки зрения общественного здоровья, и обеспечивает законодательство и социальные программы, направленные изменение культуры и защиту самых уязвимых.

Защита самых уязвимых всегда должна быть главным приоритетом общества. Даже если это значит, что некоторые женщины, которые заявляют, что им это нравится, лишатся возможности продавать секс.

Конечно, Шведская модель не может быть эффективной в вакууме. Она тесно связана с улучшением системы социальной помощи и доступностью убежищ для пострадавших от насилия, чтобы нищета не заставляла нас сдавать собственные тела в аренду.

Она предусматривает инвестиции в «планы выхода» из проституции, улучшение доступа к лечению психических проблем и эффективным службам реабилитации от наркозависимости. Для нее также необходимо информирование общества и образовательные программы, чтобы на уровне культуры произошло осознание того, что согласие на секс нельзя покупать, продавать или игнорировать.

Вот почему я поддерживаю Шведскую модель. Вместе с этими практиками социальных изменений Шведская модель – это часть более масштабного и более прогрессивного движения #MeToo. Потому что, если мы хотим положить конец сексуальному насилию, мы должны раз и навсегда заявить, что наше согласие – это не предмет торга.

Источник: Nordic Model Now

Вы тоже когда-то пережили сексуальную эксплуатацию? Вы можете поделиться своим собственным опытом на этом сайте. Сделать это можно полностью анонимно через форму на странице.