В возрасте 14 лет собственная семья продала Беатрис Родригес в проституцию. То, что она называет своим «похищением», продолжалось 22 года. Она родилась в городе Перейра в Колумбии, но в конечном итоге оказалась в другом колумбийском городе, Флоренция, где она смогла выйти из проституции и найти цель в жизни – помогать другим женщинам вырваться из лап торговцев людьми, которые продают тысячи женщин по всему миру. Первоначально она создала небольшую местную организацию, которая, при поддержке правительственного гранта, обучала женщин профессии мясника. Сейчас ей 50 лет, и ее организация превратилась в крупную ассоциацию, которая предоставляет новые возможности женщинам по всему региону. За свою самоотверженную деятельность в горячей точке вооруженного конфликта в Колумбии она номинировалась на Нобелевскую премию мира.

Как вы попали в проституцию?

Меня продала моя собственная семья. Мне было 14 лет, совсем девочка, и моя мать отвела меня к моей тетке, которая владела борделем. В моей стране очень высоко ценится девственность, так что, когда я потеряла ее, я больше ничего не стоила. Мать решила, что она уже не сможет выдать меня замуж, так что больше я ни на что не гожусь. Она сказала мне, что я должна проявить ответственность и работать со своей тетей.

Вы подвергались сексуальной эксплуатации более 20 лет. Как это повлияло на вас психологически, и как вы смогли это выдержать?

Меня похитили из собственного тела и моего собственного мира. Тогда я это не анализировала, я выживала за счет того, что старалась об этом не думать и ничего не чувствовать. Я никогда не позволяла себе просто сесть и выплакать всю боль и вред, от которого я страдала. Меня к этому приучали как девочку. Я подчинялась, уступала давлению и была уверена, что такова моя участь в жизни. У меня даже не было возможности на это отреагировать. Когда я смогла вырваться оттуда, только тогда я начала испытывать боль. У меня были бессонные ночи, я не могла заниматься сексом со своим партнером, не могла избавиться от чувства вины и страха. Теперь я могу чувствовать собственную боль, но когда я была там, я просто делала то, что говорила мать.

Ваша мать была в проституции?

Нет, она никогда не была в такой ситуации.

Какими были другие женщины, которых вы встречали в течение этих лет?

Амелия Тиганус, пережившая проституцию и активистка, говорит, что бордели – это концлагеря. В борделе могут причинять любую боль и совершать любые преступления. Это места злоупотреблений и экстремального насилия. Кроме того, бордели – это места зависимости от наркотиков и алкоголя. Лично я пила алкоголь в качестве обезболивающего, чтобы это выдержать. Мы постоянно подвергались опасности болезней, СПИДа, беременности, побоев и похищений. В моем случае я почти все время была взаперти, без документов, а денег, которые платили за насилие надо мной, я даже не видела.

Каким образом эта сеть мешала вам сбежать?

Они забирали наши документы, чтобы мы не могли ходить по улицам. В нашем обществе и по нашем законам во всем винят «проституток». Еще они лишали нас любой экономичекской независимости и круглосуточно контролировали, держали под замком. У меня трое детей – дочери и сыну сейчас 34 года, еще есть дочь, которой сейчас 28 лет. Новорожденных я передавала своей матери и продолжала работать в борделе без медицинской помощи и отдыха после родов.

По счастью, вы смогли вырваться из этого ада. Как вам это удалось?

Мы сформировали группу из 20 женщин и заручились поддержкой от мэрессы Флоренции. Это город на Амазонке в Колумбии, куда меня в итоге продали, и где я живу до сих пор. Мэресса города, Лукреция Мурция, пообещала электорату, что она создаст программу «социализации» уязвимых групп, в том числе проституированных женщин, которых они называли «секс-работницами». Она помогла нам получить финансирование Университета Амазонки на проект по профессиональному обучению в области производства мяса, и мы сформировали «Ассоциацию женщин-мясорубщиц и упаковщиц мяса в Какуэте». Мы занимались производством сосисок, ребрышек и гамбургеров, но со временем мы превратились в социальную, политическую и экономическую платформу для женщин в регионе.

Теперь Ассоциация стала примером по предоставлению психологических, медицинских, образовательных и профессиональных возможностей женщинам в регионе. Она даже боролась с принудительными выселениями. Почему же вы не сменили название?

Мы сохранили название в память о наших истоках, но, не в последнюю очередь, ради безопасности. Такое название служит защитой в регионе с очень высоким уровнем насилия. Здесь идут вооруженные конфликты между торговцами наркотиками и оружием, и они включают различные группы – армию, вооруженные формирования, американскую армию, преступные банды. Заниматься нашей работой на такой территории очень непросто – им всем не нравится, что мы «забираем» у них женщин, их военные трофеи. Они совсем не заинтересованы в том, чтобы у женщин появлялись новые возможности.

Как вооруженный конфликт в Колумбии связан с торговлей людьми и сексуальной эксплуатацией?

В каком-то смысле зона конфликта – это место экспериментов, где можно опробовать новые типы торговли людьми и проституции. Торговля наркотиками и сексом очень важны для экономики. Это вопрос того, что влиятельные мужчины могут покупать все, что хотят, включая тела и жизни женщин. Мы для них просто вещи, инструменты, которые просто купить и которыми легко управлять. С другой стороны, правительство даже не думает о борьбе с проституцией, потому что они получают от нее огромную экономическую выгоду. По нашим подсчетам, лишь из моего родного города Перейра, где всего 476 000 жителей, и который находится в регионе выращивания кофе, около 42 000 женщин были проданы только в Испанию, еще больше продали в другие страны Европы и Японию. Это экономическая прибыль, и государство не хочет ее терять.

Феминизм помог вам понять ваше прошлое и начать помогать другим?

Я буду откровенна – я плохо разбираюсь в юриспруденции или академических исследованиях. Мне помогла исцелиться работа на благо других женщин. Возможность спасти их от опасности, раскрыть им глаза, слушать их, облегчить их боль. Я благодарна за то, что ученые могут сделать, чтобы помочь женщинам, но я просто хочу продолжать спасать их и помогать им выбраться из той ситуации, в которой они оказались.

В Испании феминизм раскололся на два лагеря. Некоторые женщины считают, что проституцию нужно признать работой, а другие верят, что единственный возможный путь – это искоренение проституции. Что вы думаете?

Это не работа, не индустрия и не коммерция. Проституция – это бедствие, просто-напросто использование и попрание достоинства женщин и девочек. Этот факт ничем не скроешь. Если это индустрия и работа, то, получается, к клиентам и нанятым людям в ней нужно применять те же нормы охраны труда, что и в любой другой профессии. И я хочу спросить: какие-такие нормы возможны в проституции? Сколько раз в день меня можно использовать для анального секса, сколько для вагинального, и сколько раз сосать мою грудь? Какие тут возможны переговоры с покупателем? Я этого просто не понимаю. Я устала от разговоров про то, что это работа. Нельзя регулировать насилие.

Источник: RadFem in Translation