Отрывок из книги «Истории проституции: рассказы о выживании в секс-индустрии» («Prostitution Narratives: Stories of Survival in the Sex Trade», 2016).

«Нужен персонал в бар», — говорилось в объявлении. «Я могу там работать», — подумала я. Уже несколько недель я искала работу, и было непохоже, что эти поиски скоро закончатся. У меня не было опыта за барной стойкой – это было сложно, поскольку у меня не было квалификации по работе с алкоголем, но в объявлении уверяли, что обучение будет предоставлено на месте. Мои надежды рухнули, когда я узнала название бара – один из местных «клубов для джентльменов» в Квинсленде, Австралия. «Не будь такой привередливой», — прошептал мой внутренний голос. В конце концов, я уже откликалась на сто вакансий, но в ответ лишь встречала дежурное «У вас слишком высокая квалификация». «Вам у нас, наверное, наскучит», — говорили они. Наскучит? Когда у тебя нет денег на еду, интересная работа для тебя не основной приоритет.

Я ответила на указанный телефон, и несколько дней спустя я направилась на собеседование. В пять вечера во вторник – как раз после моего еженедельного визита к психиатру. Я не сказала врачу, куда я иду.

Я прибыла ровно к пяти вечера только для того, чтобы меня огорошили: «На самом деле вакансия в баре уже занята, но у нас есть вакансия танцовщицы, не хотите попробовать?» В голове зажглась лампочка – так вот как они заманивают к себе девушек (как я потом узнала, вакансия в баре никогда и не открывалась). «Конечно», — ответила я.

Почему же я не сказала «нет» и не убралась оттуда ко всем чертям? По правде говоря, хотя мне было безумно страшно, по большей части, мне было все равно. Использовать свое тело, чтобы обольстить толпу незнакомцев, которые будут платить за привилегию смотреть на меня – для меня это ничего не значило. У меня вообще не было никакого самоуважения.

В возрасте от четырех до семи лет я была жертвой коммерческой сексуальной эксплуатации – друг семьи продавал меня своим друзьям, незнакомцам и всем, кто был заинтересован. Вместо того, чтобы научиться уважать границы своего тела, считать его своим, чем-то особенным, чем нужно дорожить и о чем нужно заботиться, я научилась тому, что мое тело – это товар, существующий исключительно для удовольствия мужчин, и его можно обменять на деньги и вещи. Даже спустя все эти годы, я все еще не могла полностью избавиться от этой идеи.

Даже будучи маленькой девочкой я знала, что это нужно держать в тайне от моей семьи. Я не хотела причинять им боль. И мой основной насильник сказал мне, что он убьет моих родителей, если я им расскажу. Еще он говорил, что все это моя вина, и, если моя семья узнает, они меня бросят из-за того, что я такая «плохая». Иногда я спрашиваю себя: может ли быть, что моя семья на самом деле обо всем догадывалась, но они не хотели признавать горькую правду. В любом случае, теперь они знают о том насилии в детстве – я рассказала им в прошлом году.

Тех из нас, кто согласились на пробы в качестве танцовщиц, выстроили словно скот перед владельцем клуба в его кабинете. Это был старый мужик лет 70. Нам сказали снять одежду и встать в ряд, пока он ходил туда-сюда, рассматривал наши тела и допрашивал нас. Он остановился рядом со мной: «Как у тебя сейчас с весом?» Я ответила, что сейчас он довольно стабильный, и он спросил, как быстро я смогу сбросить еще пять килограмм. Много лет у меня было расстройство пищевого поведения, так что я ответила на автомате: «За пару недель». «Ты сойдешь, — проворчал он. — Выбирай сценический псевдоним». И вот так все было решено. Меня наняли.

Остаток вечера прошел как в тумане. С распущенными волосами, с густым макияжем, на невероятно высоких каблуках и в платье, на которое ушло так мало ткани, что его и одеждой-то было сложно назвать. Меня признали готовой выйти на сцену, чтобы заводить посетителей. Ожидалось, что каждая девочка должна подняться на сцену и танцевать у шеста по первому сигналу менеджера. В клубе действовало правило трех песен – первая песня в платье, вторая песня без платья и во время третьей песни ты была обязана танцевать совсем без одежды, даже без нижнего белья (это был один из немногих клубов с «полным обнажением» в городе).

В конце смены я собрала свои вещи и вылетела за двери так быстро, как только могла. Прежде чем я села на поезд, чтобы отправиться в долгую поездку домой, меня вырвало несколько раз – на меня накатили воспоминания о сексуальном насилии. Кроме того, той ночью я выпила немало алкоголя. В стрип-клубе вы вряд ли найдете трезвую девушку. Одна танцовщица в свое время сказа мне: «Эту работу не выдержать, если не напиться».

Я знала, что я не вернусь в тот клуб. Я не получила деньги, которые я заработала тем вечером – танцовщицам не платили, пока они не отработают несколько смен. Мне была нужна работа, где у меня будет больше контроля. Я чувствовала поражение, как будто я была в ловушке, и я решила, что единственный способ решить все свои финансовые трудности – это вернуться к тому, что мне так хорошо знакомо, к продаже своего тела. Меня учили использовать свое тело еще в четыре года, и в течение последующих лет я время от времени возвращалась к этому. В подростковом возрасте я иногда обменивала секс на деньги, алкоголь или что-нибудь еще. Это была тайна, которую я тщательно оберегала.

Именно тогда я попала в мир «вебкаминга» — исполнения сексуальных действий на камеру в реальном времени за деньги. Многие до сих пор не знают про этот мир, но это огромная индустрия, на которой делаются огромные деньги. Я считала себя очень умной. Мне казалось, что я нашла идеальную работу – можно самой выбирать рабочие часы и держаться подальше от клиентов, одновременно зарабатывая большие деньги за короткий срок. Как же я ошибалась. Конечно, было потрясающе вовремя оплачивать все свои счета, после чего у тебя еще оставалось полно наличных, но вред тоже был реален, и он начинал на мне сказываться. Предполагалось, что это лишь временная подработка – мне нужно было лишь продержаться пару месяцев, а потом я найду другую работу. Но я понятия не имела, что уйти будет так сложно. Деньги и шантаж удерживали меня в этой сфере два года.

Кем были мужчины, которые хотели, чтобы я исполняла для них сексуальные акты перед камерой? Среди них были молодые одинокие парни лет 20, были американские солдаты, проходящие службу. У многих парней были жены или девушки – больше чем у половины точно. Я, похоже, в основном привлекала мужчин от 30 до 50 лет. Некоторые были тихими, но большинство вели себя очень агрессивно. Очень многие мужчины требовали, чтобы я притворялась их дочерью, одевалась и вела себя как маленькая девочка и называла их папочками (я отказывалась). Один уговорил меня написать на своем теле маркером разные оскорбительные слова – шлюха, потаскуха и так далее. Еще он хотел, чтобы я делала себе больно. Он и другие клиенты угрожали, что если я не буду делать того, что они хотят, то моя семья обо всем узнает.

Насколько реальными были эти угрозы? Я предпринимала все меры предосторожности, о каких только знала, но я была слишком молода, наивна и слишком боялась огласки, не в последнюю очередь потому, что там, где я жила, это занятие было незаконным. Прошли недели, и я все больше проваливалась в бездну. Вскоре я уже делала и продавала частные снимки и коллекции видео, а также свое использованное белье и другие предметы клиентам, которые находили меня через сторонние ресурсы вроде Craigslist и Backpage.

Некоторые местные клиенты, которые покупали видео и фотографии, начинали преследовать меня, уговаривая встретиться с ними очно. Я решила начать работать в местном «массажном салоне» — одном из тех, который обещает «не сексуальный массаж», но это явная ложь. В салоне рекламировали, что мне 19 или 20 лет, хотя я была старше, и клиенты в это верили – многие вообще думали, что я старшеклассница. Владельцы считали, что если меня можно выдать за несовершеннолетнюю, то это огромная удача для их заведения. Они знали, что так можно заполучить много клиентов.

Все девушки там предлагали секс за деньги, я в том числе. Без этого там долго не протянешь. Клиенты знали, что происходит, они приходили в салон за сексом. Никто не будет спрашивать тебя, если не сможет получить свой «счастливый конец». Есть форумы, где мужчины обсуждают и оценивают местные массажные салоны (а салоны рекламируют своих девочек), и салоны не хотят негативных отзывов. Любой клиент может выйти в Интернет и написать «не выбирайте эту девочку, она не дает». Я там была единственной белой, так что на меня был высокий спрос, тем более, что я была молода и выглядела еще моложе. Многие клиенты считали меня несовершеннолетней.

Почему я просто не ушла оттуда? Мне ведь пистолет к голове не приставляли, верно? Но пистолет не обязательно является физически ощутимым. Он вполне может быть психологическим. И он убеждает так же хорошо и угрожает не меньше.

Я была бывшей жертвой сексуального насилия, так что мне ни на секунду не приходило в голову, что я такого не заслуживаю. В голове продолжали звучать слова насильника: «Это все, на что ты годишься». Я верила в эти слова всей душой. Угрозы огласки, ареста и тюремного заключения, огромные суммы денег – это другие психологические цепи, которые привязывали меня к секс-индустрии.

В конечном итоге, я выбралась из секс-индустрии – прошло более десяти лет с тех пор, как я начала время от времени проституировать себя. Выбраться было очень непросто, даже сейчас мне иногда приходит мысль, что можно вернуться в одну из этих индустрий «просто чтобы продержаться еще пару месяцев». Но теперь я знаю, что это не окажется временной подработкой. Нельзя так просто уйти оттуда, и уж точно никто не уходит без последствий. Только любовь моей партнерки и лучшей подруги помогла мне выкарабкаться из этого болота. Они обе пережили сексуальное насилие в детстве, особенно меня поддерживает подруга, которая тоже была долгое время в секс-индустрии.

После того, как я провела дома долгий отпуск на Рождество, я начала думать, что я не хочу возвращаться в массажный салон. Я поделилась этим с лучшей подругой, которая рассказала, насколько лучше стала ее собственная жизнь, с тех пор как она ушла из индустрии. Она заверяла меня, что я тоже заслуживаю и смогу добиться счастья и свободы, как и она. Примерно тогда же я начала встречаться со своей партнеркой. Мы познакомились несколько лет назад в университете. Я честно рассказала про свой опыт в секс-индустрии. Мои отношения с этими двумя особенными людьми позволили мне постепенно научиться тому, что я имею ценность, независимо от того, что я делала или не делала в отпущенное мне время. Они были терпеливыми и добрыми со мной, они очень часто объясняли, как и почему я заслуживаю безопасности и счастья. Они помогли мне увидеть, что я – это гораздо больше, чем просто тело и возможность продавать секс мужчинам. Что меня любят.

Я приняла решение положить конец любому участию в секс-индустрии. Мне все еще предстоит долгий путь к исцелению от последствий насилия в детстве и участия в секс-индустрии, но я знаю, что однажды я к этому приду. Теперь я свободна, и я попытаюсь взлететь выше, чем кажется возможным. Если вы читаете это, и вы все еще находитесь в секс-индустрии – вы гораздо больше чем тело и способность доставлять сексуальное удовольствие. Вы важны, любимы и достойны большего. Вы заслуживаете гораздо большего. Вокруг есть мир, который ждет вас. Вы справитесь.

Авторка: Шарлотта

Шарлотте 27 лет, она живет на восточном побережье Австралии. С тех пор как она покинула секс-индустрию, она стала активисткой, защищающей права других переживших коммерческую сексуальную эксплуатацию в детстве. Она занимается информированием населения о растущей проблеме коммерческой сексуальной эксплуатации детей в Австралии. В рамках этой работы она открыла в себе любовь к образованию, и сейчас она получает высшее образование по педагогике.