Интервью с Симон Уотсон, пережившей проституцию и руководительницей организации NORMAC («Коалиция за Шведскую модель в Австралии»).

Вы работали как в легальных, так и в нелегальных массажных салонах. Вы можете описать эти места и то, как они различались по материальным условиям и безопасности для проституированных женщин?

Я работала в декриминализированной, легальной и нелегальной проституции в Австралии. Проституция была легальна в борделях, но она была нелегальна в массажных салонах. Так что, когда я работала в массажных салонах, это технически было нелегально, но именно там у меня были «большие шишки» — политики, звезды спорта, крупные бизнесмены. Массажный салон находился в пентхаусе, на верхнем этаже в центре Мельбурна. У нас были камеры для безопасности, нам не приходилось разгуливать по холлу в нижнем белье, у нас были отдельные комнаты, и нас вызывали по внутренней связи, когда сутенер или мадам решали, что мы подходим определенному клиенту. Там было меньше тех унижений, которые обычно есть в «безопасных» легальных борделях.

Меня вызывали к клиенту и предполагалось, что мы делаем им массаж. Нам говорили, что это как работать медсестрой в больнице – купаешь пациента, прикасаешься к его телу, иногда у него бывает эрекция, такое случается. Так все прикрывали и притворялись, что все в порядке. Однако после первого же дня работы там я начала злоупотреблять таблетками, потому что иначе я бы это не выдержала. Тот факт, что это был бордель высшего класса, не имел значения. Было неважно, что тебя не выставляют на всеобщее обозрение и унижение в нижнем белье. Даже в таких условиях «работа» с этими мужчинами была настолько ужасна, что мне сразу же потребовались таблетки.

Следующим местом, где я работала, был легальный бордель. Там была такая же история, только там нас наряжали в дорогие платья и выставляли перед клиентами. Кроме того, они были не против, если я принимаю наркотики, чтобы справиться с работой – пока мы не выглядим как наркоманки внешне, им плевать. Однако когда женщины становились наркозависимыми, их вышвыривали на улицу. Никому не было дела до этих женщин. Мы должны были выглядеть счастливыми, мы должны были улыбаться, но в том борделе каждая без исключения женщина что-нибудь да принимала, чтобы это выдержать.

Я говорила с проституированными женщинами, которые «работали» в массажном салоне, и они говорили, что в таких местах есть те же опасности и риски, что и в остальной проституции, плюс еще один: контроль сутенеров там гораздо выше. Каким образом сутенеры наблюдают за женщинами и контролируют их, помимо наркотиков?

Тебе говорят, что ты должна заткнуться. В первом борделе нас называли «овечьи мозги». Также тебе говорят, что тебя выгонят из борделя, если тебя застукают за сексом с любым клиентом, о котором может узнать полиция – даже если все легально. Меня это очень удивляло, мы этого не понимали. Мужчины приходили туда за сексом, там лежали презервативы для секса, но, если ты хоть кому-то скажешь, что ты занималась сексом, у тебя будут проблемы.

Во время моей первой работы в борделе я начала думать: «Не могу этим больше заниматься, я этого не выдержу, я начинаю ненавидеть каждого мужчину, которого вижу, даже в своей обычной жизни». Я хотела уйти, думала, что могу уйти, так что я ушла.

Прошло две недели, я шла по улице в другом районе, очень далеко от борделя, и тут двое мужчин, в два раза больше меня, просто огромные мужчины, начали бежать ко мне по дороге, по которой я шла. Я думала, они бегут за кем-то еще, но они поравнялись со мной, один сунул мне кулак прямо в лицо и сказал: «Ты должна вернуться на работу». После этого они ушли. Так что меня физически запугивали ради так называемого борделя высшего класса, куда ходят политики, и где, как предполагается, все добровольно и безопасно, только все это х…ня. Мне сказали, что я должна вернуться на работу, или они вернутся и изобьют меня.

И все эти разговоры о том, что женщины могут уйти из борделя в любой момент…

Мне повезло, что у меня было достаточно денег, так что я могла переехать в другой пригород, где бы они меня не нашли. Это и есть проституция – это было не потому, что им так нравилось, как я работаю, мы все были взаимозаменяемы. Я думаю, что сутенеры – это психопаты, им претит одна мысль о том, что ты можешь сама принимать решения. Сутенерша разыскала этих двух огромных мужчин, нашла меня, выследила и устроила так, чтобы меня запугивали. У нее могла быть очередь девочек, отчаянно желавших «работать» из-за бедности, но этой сутенерше все равно не хотелось терять надо мной контроль. Она не считала меня отличной «работницей», ей просто не нравилось, что я могу сама решить уйти. Это было очень страшно! С нами обращались как с овцами, которых в любой момент можно заменить, и нам говорили, что мы всегда можем уйти, и все будет в порядке, но, когда я ушла, они выслеживали меня и пытались причинить мне вред.

То есть, в первую очередь женщин контролируют с помощью угроз?

Именно так. Ну и постоянно играют на наших страхах.

В местах, где вы «работали» были кнопки вызова охраны? В некоторых борделях есть кнопки, которые проституированные женщины могут нажать, если проституторы ведут себя агрессивно.

У нас не было таких кнопок, мы могли просто открыть дверь и выйти.

Они говорили вам, что делать, если клиент будет вести себя агрессивно? Там были стандартные процедуры по безопасности в таких ситуациях?

Нет, нам не давали никаких инструкций о том, что делать с агрессивными мужчинами, было лишь правило, что ты можешь выйти за дверь и позвать на помощь.

Но выйти за дверь в такой ситуации не всегда возможно…

Этого и не происходит, никто не выходит за дверь и не зовет на помощь. Ты ведь там, чтобы работать, и ты не можешь никого расстраивать. На моей памяти те женщины, которые звали на помощь, теряли работу.

Другими словами «если клиент ведет себя агрессивно, то это твоя вина, потому что ты его не удовлетворила, не дала ему то, что он хотел»,

Именно, это всегда твоя вина. Даже если считать это просто бизнесом, если ты нормальный руководитель, ты заботишься о подчиненных в какой-то степени, правильно? Даже если они тебя не волнуют как люди, тебе важно, чтобы они выглядели довольными перед клиентами. Но у нас не было даже этого: если ты в ситуации, когда приходится выбежать из комнаты, они от тебя избавятся – и это в полностью легальной проституции…

Это правда, что, в отличие от улицы, в массажном салоне практически невозможно отказаться от болезненных/опасных сексуальных практик, потому что проституторы доплачивают за них, а сутенеры хотят получить больше денег и не станут говорить «нет»? И действительно ли правило «только с презервативом» соблюдается?

Ты не можешь отказаться. Ну, разве что в редких случаях… Они говорят, что ты можешь отказаться, но на самом деле не можешь. Некоторые мужчины пользуются презервативами во время пенетрации, потому что они не хотят подцепить ИППП, но, конечно, они могут спокойно кончать на тебя куда угодно, и им плевать, если они тебя инфицируют. Сутенеры говорят пользоваться презервативами и сообщать проститутору о том, что тебе не нравится, и что ты не делаешь, но в самой ситуации ты просто делаешь то, что хочет проститутор, или ты вылетишь из борделя, они вышвырнут тебя на улицу.

У меня самой был кое-какой опыт, и я знаю женщин, которые протестовали, но их выкинули на улицу – я даже не знаю, где сейчас большинство из этих женщин. Я знаю, что как минимум двое из них умерли. И это легальная проституция.

Опять же насчет наркотиков: нам не разрешалось принимать препараты, чтобы это было легче и безопаснее для нас. Но мы все принимали те или иные препараты. Просто нужно выглядеть так, будто ты трезвая, и, разумеется, постоянно улыбаться. Они выдавали нам любрикант и призывали пользоваться презервативами, но многие мужчины в таких местах предпочитают секс без презерватива. Так что ты делаешь то, что хочет от тебя проститутор, потому что если ты откроешь дверь и скажешь: «Я на такое не согласна», сутенеры выкинут тебя. Я имею в виду, что у тебя есть лимит предупреждений. Так что я не открывала ту дверь, единственный раз, когда я ее открыла, я ушла и сказала, что больше не вернусь. Именно после этого мне угрожали на улице.

Клиенты готовы доплачивать за секс без презерватива? Они могут получить экстремальные сексуальные практики, если доплатят за них?

Это верно, но, когда тебя покупают, даже самый обычный, вагинальный секс воспринимается как очень насильственный. Но да, нас подвергали очень болезненным практикам, даже в борделях высшего класса, даже в декриминализированной проституции. На поверхности там не было ничего грязного и мерзкого, они говорили, что у них безопасно, что о нас заботятся и нам повезло. Они даже представляли нас как натуропаток – знаете, зеленые растения, белые стены, не слишком яркий макияж, нам не разрешали красить ногти, только французский маникюр. Такой была общая обстановка, мужчины приходили «на массаж», им предлагали зеленый чай, никакого алкоголя. А потом, за закрытой дверью они подвергали нас этому насилию. И это насилие приносило прибыли сутенерам.

Спа, детокс, гигиена и так далее, но за фасадом с вами обращались как с кусками мяса? Очевидно, что в таких борделях секс-индустрия прикладывает усилия, чтобы представить проституцию чистой, уважаемой, не криминальной сферой – противоположностью старым борделям и сутенерам, которые ассоциировались с уголовным миром. Легальная проституция действительно такая чистая и не связанная с организованной преступностью?

В подростковом возрасте я жила в Сиднее, где я работала в борделе, который специализировался на азиатках. Я там была просто привратницей – запускала клиентов внутрь. Не знаю, насколько легальным был тот бизнес, но им заправлял мужчина из Китая. Там были очень милые женщины, они приехали из Азии, из Таиланда, в основном из юго-восточных азиатских стран. Некоторые женщины жили в Австралии лет по семь, и большинство из них ни разу не покидали этот бордель! Семь лет в Австралии, и бордель – это единственное, что они видели в стране. Это все, чем для них была Австралия.

Тот мужчина покупал всю их одежду, он приезжал с горой одежды, и они выбирали из нее. Приходил другой человек и продавал им плюшевые игрушки, кукол, игрушки из Диснейленда, и они клали их на кровати. Женщины смеялись и хихикали насчет этого. Там еще был аквариум, и им нравилось кормить в нем рыбок. Только две женщины покидали бордель, и они посылали деньги своим семьям.

Я была в таком возрасте, что плохо понимала, что там происходит. Я гадала, почему женщины проводят 6-7 дней в неделю в борделе, почему у них нет выходных, если они зарабатывают тысячи долларов. Почему некоторые провели здесь 7 лет и никогда не ездили на родину, навестить семьи? Я считала, что у них есть деньги, и что они достаточно заработали, чтобы уйти на покой и содержать своих родителей, так почему же они до сих пор здесь? Я ничего не знала про долговую кабалу, которая, по утверждениям «Scarlet Alliance» [основная австралийская организация, лоббирующая проституцию], якобы встречается очень редко. Они ведь приравнивают долговую кабалу к государственным кредитам, знаете, когда правительство оплачивает ваше образование, а вы возвращаете сумму без процентов? Да, они действительно сравнивают долговую кабалу и государственные кредиты на образование!

Даже когда я стала старше и попала в проституцию, никто вокруг меня не называл сам себя сутенером или торговцем людьми. Зачем им это делать?

Эти женщины, скорее всего, были жертвами траффикинга?

Да, и тот китаец, который управлял борделем в Новом Южном Уэльсе, у него была огромная собака – однажды он пытался натравить собаку на меня. Он сказал, «собака убьет тебя, если будешь меня донимать», он смеялся, но он натравил на меня собаку, чтобы доказать, что так и будет. Собака не хотела меня убивать, я с ней дружила, и тот парень очень сильно злился на меня после этого. И я ушла, он меня выставил за дверь.

«Scarlet Alliance», австралийский «профсоюз секс-работников», настаивает, что они против проституции несовершеннолетних. Тем не менее, во время полицейских рейдов в легальных борделях, например, в центрах «Эрос» в Германии, нередко обнаруживают несовершеннолетних проституированных девочек. Вы замечали несовершеннолетних в тех борделях, в которых вы работали?

Нет, я таких не встречала. Я работала в легальных и декриминализированных борделях, а в таких местах у женщин нет полного доступа к борделям. В штате Виктория на один легальный бордель приходится 2-4 нелегальных, и я не знаю, что происходит в нелегальных борделях. У меня заканчивалась смена, и я шла домой.

Я уверена, что женщины из Азии в том борделе в Новом Южном Уэльсе, подвергались траффикингу, некоторые из них могли быть несовершеннолетними на тот момент, но, конечно, мне об этом никто не говорил. Они не станут рассказывать легальным сотрудницам про нелегальных. И невозможно знать возраст всех, с кем ты работаешь рядом. У этих женщин, скорее всего, дома оставалась семья, и сутенеры угрожали, что их родные будут в опасности, если они сболтнут лишнее. Так что им некуда было деваться.

Вы могли бы рассказать про «Scarlet Alliance»? Вы говорите, что они ничем не помогают женщинам, которые хотят выйти из проституции, и что их очень любят управляющие борделями. Однако они представляют себя как «профсоюз секс-работников». Так что они такое?

Я впервые встретилась с людьми из этой организации, только когда выступила против проституции. Когда я находилась в проституции, никакой помощи от них я не видела.

Они совсем ничего не делают для проституированных женщин? Вроде бы, предполагается, что они хотя бы раздают горячий кофе и презервативы?

Предполагается, что они группа поддержки для проституированных, так что да, они раздают презервативы и тому подобное. Они получают на это государственное финансирование в Австралии. Они еще говорят, что они как профсоюз. Конечно, бывают коррумпированные профсоюзы, но что-то я никогда не слышала о профсоюзе, который борется против безопасности работников. А «Scarlet Alliance» выступает против обязательных тестов на ИППП для проституторов.

Я согласна с ними в том, что медицинские обследования проституируемых нельзя делать обязательными. Но я считаю, что все проституторы должны регистрироваться и должны проходить обязательные тесты на ИППП, а они со мной не согласны. Я считаю так – пусть у них будут ярлыки, пусть в газетах печатают их списки и обязательно с полными именами! «Scarlet Alliance» против любых ограничений для проституторов и против обязательного тестирования.

А если ты хочешь уйти из проституции, то ты для них враг номер один. Если ты придешь в «Scarlet Alliance» и скажешь: «Я не хочу быть проституткой, помогите мне», они тебя будут поливать грязью и превратят твою жизнь в ад – они это проделывали со мной. По крайней мере, попытались.

Вы можете подумать, что это слишком большое обобщение говорить: «Они там все сутенеры». Но в реальности большинство их представителей занимают руководящие должности в секс-индустрии. Публично они говорят что-то вроде: «Я являюсь секс-работницей на данный момент». И никто их про это не расспрашивает, потому что будет грубо спросить, а так ли это. Во всем мире они называют свои организации «профсоюзы секс-работников», называют себя «нынешние секс-работники» или «менеджеры секс-работников мигрантов». Что может быть отвратительнее? То есть они менеджеры, которые «работают» с жертвами траффикинга. И они не будут помогать им выбраться из секс-индустрии, потому что они отрицают, что секс-траффикинг в принципе существует.

Им предоставили возможность выступить на круглом столе по Национальному плану противодействия траффикингу в Австралии. И они там говорили о том, что траффикинга не существует! А если кого-то продавали для сексуальной эксплуатации, то они называют ее «секс-работница» или «мигрантка». У нас здесь сейчас огромный кризис беженцев, люди нуждаются в разрешении на проживание и жилье, а правительство настроено очень враждебно и не хочет пускать уязвимых людей в страну. Но «Scarlet Alliance» использует эту ситуацию, чтобы получить новых женщин в секс-индустрию. Конечно, многие говорят, что хотят помочь беженцам, но когда это говорит «Scarlet Alliance», они имеют в виду, что им нужно ввезти больше женщин в Австралию. А потом они такие: «Отлично, мы умаслили левых активистов и гуманитарных работников». И они выступают против уголовной статьи для тех, кто осознанно купил жертву траффикинга. Я хочу сказать, ну раскройте же уже глаза!

Мы совсем недавно начали помогать проституированной женщине, которую несколько месяцев в буквальном смысле держали в шкафу, где она практически дышать не могла. Ее держали в штате Виктория, где проституция легальна. Очень много женщин приезжают сюда, как они думают, по студенческим визам, но по прибытию они оказываются в легальных борделях Нового Южного Уэльса. Они думают, что едут в Австралию учить английский язык, но это женщины в отчаянной ситуации, которых обманули, и они пополняют ряды «секс-работников мигрантов». В «Scarlet Alliance» работают ужасные и беспринципные люди, я даже не могу описать, насколько они ужасны.

А правительство дает им деньги, предположительно, на презервативы и на медицинские обследования для нас, но в реальности они ни за что не будут помогать тем, кто хочет уйти из секс-индустрии. Они берут эти деньги и распространяют идею о том, что жертвы траффикинга – это «секс-работники мигранты». Так что, если вы находитесь в стране нелегально, и вам сказали, что всю вашу семью убьют, если не будете слушаться, то что вам делать? Вы остаетесь и помалкиваете. «Scarlet Alliance» берет деньги правительства и пожертвования, но те женщины, которые хотят выйти из проституции, обращаются к таким людям как я.

Только в прошлом месяце меня попросили выступить в университете. Я живу очень далеко от города, и я страдаю от агорафобии, так что мне бывает очень трудно выйти из дома. Но я согласилась, потому что я хочу делать эту работу, и я всегда буду ее делать. Но выходить на публичные дебаты против «Scarlet Alliance», которые называют себя «секс-работниками», а сами даже не продают себя, они продают других – это самое тяжелое и невыносимое. Однажды участвовала в таких дебатах для канала Al Jazeera, и больше не хочу этим заниматься…

Да, я слышала об этом. Те, кто смотрели эту передачу, сказали, что все выглядело так, будто вас подставили…

Да, меня подставили, поэтому я на такое больше не соглашусь. Люди с телепередачи сказали, что со мной должен быть кто-то еще. И они спросили: «Кого вы рекомендуете для поддержки вашей точки зрения?» Я назвала им имя, они все записали, и обещали позвать. Но когда пришло время записи, я оказалась там одна. Еще в дебатах со мной участвовала женщина, которая ранее была осуждена за сутенерство. И они позволили ей называть себя «работающей проституткой». Они относились к ней уважительно, потому что она представилась как «проститутка», но это ложь! Они просто поверили на слово женщине с судимостью за сутенерство. У нее был арест по обвинению в отмывании денег, против нее есть судебные охранные ордера, так как она преследовала проституированных женщин, которые вышли из секс-индустрии… Против меня одной выступали два оппонента – советник по политике «Международной амнистии» и осужденная сутенерша, которая соглашалась с «Международной амнистией». Я думаю, это многое проясняет про их политику, да?

Такие дебаты очень часто заранее планируют так, чтобы они поддерживали секс-индустрию.

Да, СМИ все время такое устраивают. Вы можете рассказывать им, что вы пережили проституцию, что у вас психологическая травма и ПТСР в результате, но они все равно будут обращаться с вами подобным образом.

Я думаю про моих сестер из коренных народов – им приходится гораздо хуже, чем мне. Когда я была в проституции, со мной обращались как с дерьмом, но с женщинами из этнических меньшинств обращаются в сто раз хуже. Проституторы часто бывают фетишистами. Я выросла в стандартной белой семье среднего класса, меня не похищали из семьи. Я в лучшем положении, несмотря на то, что сейчас я живу в бедности, у меня скоро отключат Интернет, у меня нет денег на следующую выплату по кредиту и все такое. Я все равно была в наилучшей части секс-индустрии – декриминализированной, гламурной секс-индустрии. Женщины с такой историей как у меня все равно погибали, и со мной происходили ужасные вещи, но, в конечном итоге, мне повезло «отделаться» ПТСР и подобием нормальной жизни.

Вы можете представить, каково женщине из самой беднейшей демографической группы, даже в такой богатой стране как Австралия, представляете, что политика «Международной амнистии» делает с этими женщинами, когда происходит декриминализация сутенеров и проституторов? Когда они говорят, что секс – это право человека, и что у сутенеров есть право продавать бедных женщин проституторам? В пункте 13 политики «Международной амнистии» говорится, что «страны и государства все еще имеют право ограничивать продажу сексуальных услуг». Другими словами, Амнистия поддерживает страны, в которых преследуются женщины, продающие секс, но при этом они безоговорочно поддерживают сутенерство и покупку женщин. Как они могут творить такое и говорить, что они защищают наши права? Как они могут поддерживать декриминализацию сутенерства и покупки секса, а потом заявлять, что у государств есть право вводить уголовное преследование проституированных? Эта политика «Международной амнистии» нае…ла женщин по всему миру. Хорошо еще, что я ушла из индустрии до ее принятия.

Вы только что упоминали, что вы участвовали в дебатах с женщиной, которая называла себя секс-работницей, но в реальности была сутенершей. Я хотела спросить вас о роли женщин в секс-индустрии. Вы сталкивались с женщинами-сутенершами, когда были в проституции? Есть ли разница между сутенерами в зависимости от пола, когда дело касается проституированных женщин?

У меня были и женщина-сутенерша, и мужчина-сутенер, но разницы не было. Женщина была даже хуже – и мне совсем не приятно это говорить. Когда я работала в легальном борделе, парень терпимее относился к тому, что мы употребляли наркотики, он был мягче и гибче. Женщина-сутенерша просто ужасно с нами обращалась, потому что она была женщиной в мужском мире, ей было важно доказать себе, что она может вести себя еще жестче. Самой неприятно, что приходится так отвечать!

Вы просто говорите правду… Когда женщины работают в мужской среде, они могут быть гораздо жестче мужчин.

Все это знают и, в любом случае, это просто мой личный опыт.

Кто может управлять борделем в Австралии? Есть ли какие-то условия для открытия борделя (покупка лицензии, муниципальные правила, государственные проверки и так далее)? Есть ли какая-то система запретов и проверка тех, кто открывает бордели?

Это зависит от конкретного штата. В Виктории легальная проституция, в Новом Южном Уэльсе – декриминализированная. В Новом Южном Уэльсе практически кто угодно может получить лицензию на бордель, никто его не будет проверять или это совсем минимальные проверки. Также можно получить лицензию и передать ее кому-то еще, никто это проверять не будет. В Виктории эта сфера жестко регулируется, так что у сутенеров больше хлопот. Но, когда я находилась в индустрии, я не особо вникала в то, как открыть бордель. Может быть, я просто перешлю вам документы насчет всех этих юридических аспектов?

Конечно!

Я знаю, что в Новом Южном Уэльсе регуляция очень мягкая. Прямо сейчас проводятся расследования в борделях Нового Южного Уэльса, и это предмет горячих споров в политике. На данный момент их исследуют, так то все сутенеры и секс-индустрия пытаются добиться, чтобы правительство выбрало модель декриминализации, потому что в ней легче прятать траффикинг, и бордель легко может переехать, если сутенеры узнают, что против них может быть возбуждено уголовное дело.

Этот вопрос изучается, потому что полицию беспокоит то, насколько ужасной стала проституция в Новом Южном Уэльсе. Сутенеров не устраивает модель легализации проституции, потому что там слишком много государственной регуляции, так что они хотят модель полной декриминализации, когда нет никакого государственного контроля. Они утверждают, что так безопаснее для проституированных, но, разумеется, на деле так безопаснее только сутенерам и проституторам.

Вы упоминали, что среди ваших проституторов были политики, известные спортсмены и так далее? Каковы взаимоотношения между полицией, политиками и борделями?

Я иногда узнаю некоторых из них, когда смотрю телевизор. Когда я была в проституции, это было вроде как: «Боже мой, у нас особы королевских кровей, звезды спорта!» Я массировала таких людей. С ними было очень трудно, они были требовательными, работа была физически тяжелой – во мне 49 килограмм веса, а я массировала мужчин, у которых 120 килограмм сплошных мышц.

У меня были политики, и они хотели, чтобы я вела себя как маленькая девочка, они хотели получить «опыт с маленькой девочкой». Ну, я и была маленькой девочкой, когда я была в проституции. И тебе попадаются все эти парни, которые хотят, чтобы ты их шлепала, потому что они не хотят оставаться во власти, нужно создать у них чувство, что власть у тебя. А в борделе вам говорят: «Заведете отношения с клиентом – выставим вас на улицу!» И это довольно страшно, потому что многие проституторы хотят отношений с нами – предлагают снять тебе квартиру, мол, «я буду платить за твою квартиру, будешь там жить, а я буду приходить к тебе лишь раз в неделю». Эти мужчины были совсем тошнотворные, и большинство из нас прекрасно понимали, что доверять им нельзя, только потеряешь работу, если согласишься на такое предложение. К тому же, понятно было, что, если согласишься, придется быть доступной для секса с ним в любое время дня и ночи.

Что касается полиции, то что полиция? Проституция полностью легальная или полностью декриминализированная, что они сделают? Я не большая поклонница наших законов или правоохранительных органов там, где с женщинами обращаются как с преступницами, если они продают секс. Поэтому я выступаю за Шведскую модель.

Вы можете рассказать про свою работу в поддержку Шведской модели в Австралии?

Я работаю в Коалиции за Шведскую модель в Австралии. Не так давно я стала директоркой, но ее основали две невероятные женщины, и у нас все больше и больше сторонниц. Мы светская организация, и наша цель – информирование о Шведской модели и сотрудничество с различными организациями и людьми в этой сфере. До недавнего времени (около 2 лет назад) я никогда о них не слышала, и единственная причина, по которой мне удалось с ними встретиться в прошлом году, в том, что я открыто рассказала о своем опыте пережившей проституцию, и я была с другими выжившими, когда мы боролись против принятия новой политики по проституции в «Международной амнистии».

Я сказала себе: «Я собираюсь выйти из дома, и я пойду в свое отделение Амнистии в Австралии, и я буду протестовать, потому что я считаю, что этот документ написали сутенеры – и не только я одна это поняла». По всему миру женщины выступили против них! Мы все еще на этой стадии. И сестры выжившие со всей Австралии сказали: «Да, мы тоже этим занимаемся! Мы работаем над этим». Так что я встретилась с отделением Коалиции в Мельбурне, на Национальной ежегодной генеральной встрече Международной Амнистии.

Я сама поддерживаю Шведскую модель, и я была просто в восторге, когда узнала, что есть альтернатива «минимизации вреда». Потому что «минимизация вреда» или полная декриминализация просто ведет к расширению секс-индустрии, экономическому бремени для проституированных и усилению траффикинга.

Если бы я верила, что декриминализация работает, я бы ее поддерживала. Если бы я думала, что полностью нелегальная индустрия работает, я бы поддерживала ее. Но ни одна из этих моделей не работает. Нам нужна полная декриминализация для проституированных, и уголовная ответственность для сутенеров и проституторов. Нам нужно большое вливание средств на помощь проституированным по выходу из секс-индустрии. И это должны быть не просто жестяные коробки у дороги, а нормальное жилье, медицинская помощь, службы ухода за детьми, долгосрочное финансирование. Это может не понравиться громкому меньшинству (а они действительно очень маленькое меньшинство), которые любят рассуждать про то, что они «выбирают секс-работу». Но меня больше волнует большинство женщин, у которых просто нет никакого реального выбора.

И будь я проклята, если я хотя бы допущу мысль о том, что у мужчин есть право покупать других людей для секса. Да, в том числе у мужчин с инвалидностью. Секс не относится к правам человека. А вот свобода от сексуального насилия – это неотъемлемое право.

Источник: Resources Prostitution