«Такая же работа» (Head in the Game) — пьеса американской драматургини, писательницы и активистки Кэролин Гэйдж. В ней речь идет о вымышленной ситуации, когда в обществе существуют «девушки для бокса». Клиенты (почти всегда мужчины) платят за час «спарринга» с женщиной, когда мужчина наносит ей удары, но она не может защищаться или ударить его в ответ. Клиент платит за «победу». С точки зрения закона это просто услуга по развлечению и разновидность бокса. Разумеется, оплаченное избиение женщины — это не «бокс». Точно также, как и оплаченное изнасилование в проституции — это не «секс».

Действующие лица

Сара: Молодая женщина, студентка, двадцать с лишним лет, проходящая стажировку. Из рабочего класса.

Кай: Молодая специалистка, тридцать с лишним лет, профессиональная журналистка. Из среднего класса.

Полицейский: Мужчина, возраст может быть любым.

Харли: Молодая женщина, ровесница Кай. Держится агрессивно и по-деловому.

Конни: Молодая женщина, двадцать с лишним лет. Мать-одиночка за чертой бедности.

Мариса: Молодая женщина, то ли подросткового возраста, то ли слегка за двадцать.

Действие первое

Улица у входа в «Спортзал боксирующих девушек». Вход в «Спортзал боксирующих девушек», новое заведение в этом районе, ярко освещен. Сара и Кай беседуют. Саре двадцать с лишним, она студентка из семьи рабочего класса, которая работает стажеркой неполный рабочий день в мужском журнале «Джентельмены». Кай тридцать с небольшим, она штатная сотрудница этого же журнала. Она выросла в семье среднего класса и выглядит как типичная молодая специалистка, строящая карьеру.

Сара (глядя на вывеску): Это здесь….

Кай: Ага. (Читает). «Спортзал боксирующих девушек».

Сара: Ты думаешь, они нам поверят?

Кай: Почему бы нет?

Сара: Потому что я никогда не работала под прикрытием.

Кай (раздраженно): Мы не «под прикрытием».

Сара: Но мы не будем рассказывать, что мы из журнала… ты же сказала, что мы не хотим, чтобы они знали, что мы журналистки, и мы притворимся, что хотим стать бокс-работницами.

Кай: Во-первых, только одна из нас профессиональный журналист… (Снисходительная улыбка). Ты стажерка…

Сара: Но что если они поймут, что мы за ними шпионим? Что если нас побьют?

Кай: С какой это стати?

Сара: Но ведь они этим и занимаются, верно? (Кай смотрит на нее). «Бокс-работницы»…? (Пауза). Да…? Мужчины приходят сюда, чтобы их бить.

Кай (неодобрительно покачивает головой): Они занимаются совершенно другим. Мужчины здесь платят за спарринг с девушками. Это спортзал. Там есть ринг. Это бокс. Поэтому они и «бокс-работницы».

Сара: Но боксирующим девушкам не позволяется давать сдачи или защищаться…

Кай (раздраженная глупостью Сары): Они сами позволяют мужчинам это делать, им за это платят.

Сара: Им платят за то, что их изобьют.

Кай: А футболистам платят за то, что они получают сотрясения мозга. Как на это ни посмотри, а это просто спорт.

Сара: Но в футболе весь смысл игры не в…

Кай: Им за это платят. Они не жертвы. Это просто работа, карьера. Да, она не для всех, но то же можно сказать и про… (С намеком). …журналистику.

Сара: Я просто пытаюсь понять… Если это совершенно легитимно, почему бы не сказать им, что мы из журнала «Джентельмены»?

Кай: Потому что большинство людей нервничают, когда говорят с журналистами. Как инсайдеры мы гораздо лучше поймем, как у них все устроено.

Сара: Меня будут звать «Джин».

Кай: Нам не нужны фальшивые имена. Они все равно не поймут, кто мы.

Сара (все больше увлекаясь): Мне всегда хотелось быть «Джин». Я ведь похожа на «Джин», правда?

Кай (покачивая головой): Нам нужно собрать материал к сегодняшнему вечеру. Пошли…

Сара (подсказывает ей): «Джин».

Кай (закатив глаза): Пошли, «Джин».

(Сара широко улыбается. Они заходят в спортзал. Сара в образе «Джин» громко стучит каблуками).

Действие второе

Свет освещает вестибюль «Спортзала боксирующих девушек», стол ресепшена и ряд из стульев. На одном из стульев сидит Мариса, нервозная женщина, которая может быть старшего подросткового возраста или двадцати с небольшим лет. Она одета в форму для бокса, но во всем остальном выглядит совершенно не спортивно.

На ресепшене стоит хозяйка заведения, Харли — женщина тридцати с лишним лет. Она занята бухгалтерскими документами. За ее спиной висят ряды ключей от комнат для спарринга.

Заходит Кай, следом за ней Сара. Кай останавливается у стола ресепшена. Харли не поднимает головы.

Кай: Здравствуйте…?

Харли (оглядывает Кай и Сару с ног до головы): Да?

Кай: Мы пришли заняться боксом.

Харли (возвращается к своей бухгалтерии): Сто долларов за час, деньги только наличкой и вперед.

Сара: Что?

Харли: Сотня за час спарринга. Плата вперед.

Кай: Нет… Мы не хотим нанимать бокс-работницу. Мы хотим устроиться на работу.

Сара (обращаясь к Кай): Стой, то есть женщины тоже приходят сюда… чтобы…

Кай (перебивает ее): Боксировать. Конечно. Почему бы нет? Бокс — это спорт для всех.

Сара: Просто я думала…

Кай (обращаясь к Харли): Мы должны что-то заполнить? Заявление на работу?

Харли (с подозрением): Откуда вы о нас узнали?

Сара (быстро): В университете. Некоторые девушки из моей общаги боксировали на летних каникулах.

Харли (приглядываясь к ней): Студентка?

Сара: Да.

Харли (кивает и поворачивается к Кай): Что насчет тебя?

Кай: О, мать-одиночка. У вас такие как я наверняка не редкость.

Харли: Вот только они не в одежде от дорогих брендов.

(Сара с тревогой смотрит на Кай).

Кай: У меня дорогие привычки. Мне нужны деньги, чтобы продолжать делать покупки.

(Она пытается свысока посмотреть на Харли, но та никак на это не реагирует).

Сара: Но я правда студентка.

(Кай возмущенно на нее смотрит. Харли переводит взгляд с одной на другую).

Харли: Опыт работы есть?

Сара: Не в боксе, но я посещала курсы самообороны.

(Харли молча на нее смотрит).

Кия (обращаясь к Саре, сквозь зубы): Значимый опыт.

Сара: В убежище для пострадавших от насилия женщин…?

Харли (издав измученный вздох): В массажном салоне. В эскорте. В стриптизе.

Сара: О… Тогда, наверное, нет.

(Харли переводит взгляд на Кай).

Кай: Официантка в стриптиз-клубе.

Харли: Можете стать старжерками. Без гарантированной платы. И придется подписать отказ от претензий.

Сара: Это вообще легально?

Харли (обращаясь к Кай): Соглашайтесь или уходите.

Кай: Мы согласны.

(Харли протягивает им пачку бумаг).

Сара: А зачем отказ от претензий?

Кай (раздраженно обращаясь к Саре): Господи, Сара! Отказ от претензий к спортзалу…

Сара (поправляет ее): «Джин».

Кай: Сара-Джин. В каждом спортзале их подписывают. Даже чтобы на йогу ходить, их надо подписать…

Сара (обращаясь к Харли, немного растягивая слова): Друзья зовут меня «Джин».

Харли (никак не реагируя): Ладно, «Джин», подписывай здесь.

Сара (ведет пальцем по бумаге, читая): «Настоящим принимаю все риски для себя, связанные с участием в спортзале. В рамках моего участия в ООО «Спортзал боксирующих девушек» я отказываюсь от любых претензий в случае физического ущерба и ущерба собственности, который может быть мне причинен, или смерти… (Она поднимает глаза). Смерти?!»

(Внезапно дверь распахивается, размашистой походкой заходит полицейский. Первоначально он поворачивается к Кай и Саре).

Харли: Чем могу помочь?

Полицейский (поворачиваясь к Харли): Полиция… (Быстро показывает жетон, говорит агрессивно). Получили вызов от женщины о том, что ее избивают… и какой-то парень попытался ее убить…? Что вам об этом известно? (Сара толкает Кай локтем в бок, та отходит от нее. Полицейский замечает это и подходит к Саре). Ты… как тебя зовут?

Сара (с гордостью): Джин.

Харли (обращаясь к полицейскому): Прошу прощения. Вы знаете, где находитесь?

Полицейский (разворачиваясь): А вы кто?

Харли: Харли Долан. Владелица.

Полицейский: Владелица чего?

Харли: Спортзала. Это «Спортзал боксирующих девушек».

(Она ждет, пока до него дойдет).

Полицейский: «Боксирующие»? (Харли улыбается и кивает). А-а, боксирующие! Ну, что же сразу-то не сказали? (Кивает).

Харли: Слышали про нас?

Полицейский: Ну да, парни с нашего участка все время к вам заходят после смены. Ну, понимаете… пар спускают…

Харли: Может быть, желаете тур?

Сара: Погодите… как же насчет…

(Вбегает одна из боксирующих девушек. Это Конни. Ей двадцать с лишним, ее лицо ужасно распухшее и красное).

Конни: Помогите! Господи. Слава богу, вы здесь… Помогите мне!

(Она хватает полицейского за руку и начинает истерически рыдать).

Полицейский (явно чувствует себя неловко, поворачивается к Харли): Вы вроде бы сказали, что тут у вас… как вы это называете?

Харли (с любезной улыбкой): Бокс-работницы. Все так. Мы совершенно легальный спортзал. Могу показать вам лицензию.

Конни (не сводя глаз с полицейского): Он сказал, что убьет меня… Он продолжал меня бить и не останавливался…

Полицейский (в замешательстве и с подозрением): Что-то это не очень легально выглядит…

Харли: Позвольте, я разберусь… (Подходит к Конни и осторожно отцепляет ее от руки полицейского. Говорит с ней мягко и строго, как с ребенком). Конни, где твой клиент?

Конни (непонимающе): Что-о-о?

Харли (приподнимает лицо Конни, та сильно вздрагивает из-за боли и шока): Твой клиент. Мужчина, с которым у тебя был спарринг… Ты должна мне сказать. Где он?

Конни (непонимающе): Спарринг?

Харли: Конни, мы должны знать, где он сейчас.

Конни: Я не знаю.

Харли: Он все еще был в спортзале, когда ты ушла?

Конни: Да.

Харли (поворачиваясь к Марисе): Мариса!

Мариса (вздрагивает): Что?

Харли: Мариса, тебе нужно сходить в зал 4, немедленно.

Мариса: Но…

Харли: Зал 4. И скажи клиенту, что ты на замену Конни… (Мариса встает)… Не забудь извиниться, что произошла такая накладка с сервисом.

Конни (хватает Марису): Нет! Он тебя убьет! (Обращается к полицейскому). Вы не понимаете! Он ее убьет!

Харли (оттаскивает Конни от Марисы и встает между ними): Конни отпусти. (Обращается к Марисе). Ты меня слышала? (Смотрит на часы). Заплачу тебе за полчаса как за час. Пошла! (Мариса колеблется). ПОШЛА! (Мариса уходит).

Конни (пытается вырваться из рук Харли и остановить ее): Нет! Мариса!

Харли (снова хватает ее): Конни, прекрати немедленно!

Конни (в отчаянии смотрит на полицейского): Он душил меня за горло… Смотрите…

Харли (полицейскому): Это невозможно. Мы требуем, чтобы все наши клиенты носили средства защиты.

Полицейский: В смысле, защиты?

Харли (утомленно): Перчатки. Боксерские перчатки. Мы не хотим, чтобы кто-нибудь пострадал. Не мог он в перчатках душить ее за горло.

Конни: Он их снял.

Харли: Как это снял? Он ведь прекрасно знает, что это запрещено.

Конни: Он сказал, что в перчатках ничего не чувствует. (Указывает на свою шею). Видите? Его пальцы были на горле, он все сильнее и сильнее сжимал их… я сказала ему, чтобы он прекратил, что я дышать не могу, а он только рассмеялся и сказал, что такими темпами…

Харли (перебивая): Конни, ты что-то ему сделала?

Конни: Что?

Харли: Когда тебе показалось, что он душит тебя за горло, ты его не пнула… не поцарапала?

Конни: Я пыталась убрать его пальцы…

Харли: Но ты на него не нападала?

(Долгая пауза. Конни, наконец, понимает).

Конни: Нет.

Харли: Хорошо. (Поворачивается к полицейскому и пожимает плечами). Ничего не случилось.

Полицейский (подозрительно смотрит на Конни): Если вы на него не нападали, то как вы вырвались и смогли позвонить нам?

Конни: Он так много бил меня, что у него началась отдышка…

Харли: Конни, «боксировал». Ты была его легальной партнершей по спаррингу.

Конни (запнувшись): …и его лицо все покраснело, он снял перчатки, тогда я поняла, что он хочет сделать что-то похуже, а не только бить… Так что пока он их снимал, я смогла протянуть руку за веревки и взять свой телефон… Тем временем он их снял, подошел ко мне сзади, схватил за горло… (Снова показывает на синяки). Видите?

Харли: А ты что сделала?

Конни: Притворилась, что потеряла сознание, он бросил меня на пол, так что я побежала на другой конец ринга… Так что теперь он был между мной и дверью, мы там стоим, и он понимает, что если бросится ко мне, то я доберусь до двери раньше его. Какое-то время мы так стояли, но потом я притворилась, что начала терять сознание, так что он бросился ко мне, а я побежала к двери, выбежала и заперла ее.

Харли (в шоке): Ты заперла дверь? (Конни просто на нее смотрит). Ты заперла клиента в зале? (Качает головой и поворачивается к полицейскому). Ну, теоретически, он конечно может обвинить в незаконном лишении свободы, но раз Мариса до сих пор не вернулась, скорее всего, он просто решил закончить свой спарринг с ней. Но если вы хотите с ним поговорить…

(У полицейского начинает пищать рация. Он отвечает на вызов).

Полицейский: Да… (Пауза). Да… (Пауза). Где? (Пауза). Хорошо. (Пауза). Да. (Пауза). Нет… ложная тревога. Скоро буду. (Отключает рацию и поворачивается к Харли). У меня другой вызов. Придется отказаться от этого тура.

Харли: Хорошо. (Он поворачивается к двери). Ах да! Вот наша визитка. Звоните в любое время, я всегда оформлю ваш заказ.

Полицейский (берет визитку и смотрит на нее): Еще такие есть?

Харли: Разумеется… хоть пачку берите. (Передает ему пачку визиток).

Полицейский: Раздам их в участке. (Кладет в карман). Ну ладно… (С некоторой неловкостью смотрит на Конни). Береги себя… (Уходит).

Сара: Погодите! Что…

Кай: Эй… (Хватает Сару за руку). Не забывай, зачем сюда пришла… Джин.

Сара: Но эту женщину чуть не убили!

Кай: И Харли со всем разобралась. Не мешай женщине делать свою работу. Лучше займись своей. (Все еще держит Сару за руку).

Харли: Конни… (Конни села на один из стульев, держась за голову. Харли садится рядом с ней). Конни, послушай…

Конни: Наверное, я пойду домой…

Харли: Нет никакой необходимости. (Конни трясет головой). Погоди… (Харли подходит к своему столу и возвращается с баночкой таблеток и бутылкой воды). Вот… Прими это… (Конни протягивает руку. Харли отсчитывает несколько таблеток и открывает для Конни бутылку воды). Слушай, конец же месяца, верно? (Конни глотает таблетки). За квартиру платить на следующей неделе… так ведь? (Конни кивает). А у тебя ведь ребенок… девочка, кажется? (Конни снова кивает). Так что ты не можешь думать только о себе… (Она ждет, что Конни кивнет. Долгая пауза). Ты ведь не хочешь потерять ребенка, верно? Мне бы не хотелось, чтобы такое случилось. (Молчание). Конни, милая… Тебе нужно расставлять приоритеты… верно? Если пойдешь домой, я не заплачу тебе за сегодня. Придется отдать всю плату Марисе, она ведь тебя прикрыла, помнишь? (Конни снова роняет голову в ладони). Нет же, послушай… Вот что я могу сделать. У Элейн клиент на сегодня, он совсем не форме, так себе боксер. Легкий спарринг. Я посмотрю, может быть, она с тобой поменяется, отдашь ей одного из своих клиентов потом. А там и за квартиру заплатишь. (Приобнимает Конни за плечо). Сказать по правде… тебе нужно взять тайм-аут… Сходи в гримерку, лицо поправь. Это всегда помогает девочкам взбодриться.. Эй, попробуй новое массажное кресло, которое я вам, девочки, купила… Поспи, если получится. Клиент Элейн придет только в шесть вечера. К тому времени ты уже будешь свеженькая как огурчик и готовая новому раунду. Что скажешь? (Молчание). Это лучшее, что мы можем сделать. (Конни кивает). Хочешь еще таблеток? (Конни качает головой). Вот и умница. Молодец. (Конни уходит).

Сара: И это все?

(Харли, которая убирала таблетки в ящик стола, оборачивается).

Харли: А ты чего ожидала?

Сара (крайне расстроенная): Ее только что избили до полусмерти, чуть не убили… и сейчас он с другой жертвой, а вы позволили полиции так просто уйти…

Кай: Джин…

Сара: «Сара». Меня зовут «Сара». А ее зовут «Кай». Мы пишем статью для журнала.

Харли: Какого журнала?

Сара: Это неважно…

Харли (обращаясь к Кай): КАКОГО журнала?

Кай: «Джентельмены».

Харли (с видимым облегчением): Ах, да. Тогда все в порядке.

Сара: Если вы ничего не собираетесь делать, то я…

Харли: То что? Что делать собираешься, крутая девчонка? Заплатишь за ее квартиру? Устроишь ее в «Бургер Кинг», чтобы она всю зарплату тратила на ясли, а на продукты денег не осталось? Она здесь хорошо зарабатывает. Это ее выбор. У нее работа на пару часов в день. Остальное время может проводить с ребенком. Да, бывают плохие дни, это один из них. Она сама на это подписалась.

Сара: Заткнись! Заткнись! Это все ложь, и ты сама прекрасно это знаешь!

Харли: Я знаю, что многих женщин бьют куда хуже. Каждый день, и им даже за это не платят. (Звук удара). Я сама была бокс-работницей. Я знаю, каково это. Вот почему я решила открыть собственное заведение. Я все делаю иначе, я о них забочусь. У меня есть гримерка, массажное кресло. Я сама даю им таблетки, чтобы они не подсели… Девочки мне доверяют.

Сара: Это насилие! Преступление! Вы ее лицо видели? Если кто-то платит ей за то, чтобы ее ударить, это не значит, что она ничего не почувствует, что у нее не останется синяка, что у нее не будет фингала, не будет вывиха челюсти!

Харли: Ну это же бокс. Иногда он бывает жестким спортом…

Сара (переходя на крик): Да не спорт это! Не спорт! Только один из них бьет! Не бокс это!

Харли: Скажешь еще, что проституция — это не секс?

Сара (нахмурившись): Что?

Харли (покачивая головой, обращается к Кай): Вы с подругой — на выход.

Сара: Я заберу эту женщину с собой! Ей в больницу нужно… и в полицию.

Харли: Она этого не хочет.

Сара: Мне все равно. Она здесь не останется.

Харли: Только дотронься до нее, это уже насилие. (Снимает телефонную трубку и набирает номер). Девять… Один… (Смотрит на Сару). И это проникновение на частную собственность. Обе. Считаю до пяти, если не уберетесь, нажимаю последнюю цифру. Вам решать… (Пауза). Один… Два…

Кай: Сара, нам нужно идти…

Харли: Три…

Кай: Да ладно!

Харли: Четыре…

Кай: Мы уходим… Уходим!

(Она хватает Сару. Сара разворачивается и вырывается. Кай снова ее хватает. Сара снова вырывается).

Сара: Больше так не делай.

Кай: Да пошли уже! (На этот раз, когда она хватает Сару, та ее бьет. Кай, пошатываясь, делает несколько шагов назад. Харли набирает телефонный номер. Она достает пистолет из ящика стола и наставляет его на Сару. Сара замирает).

Харли: Хочу сообщить о нападении и избиении. «Спортзал боксирующих девушек», бульвар Франклина 874… Нет… Никто не пострадал. Я держу нападавшую на прицеле… (Кай выскальзывает за дверь. Харли вешает трубку). Знаешь, с судимостью работу очень трудно найти… (Сара лишь гневно на нее смотрит). Послушай… ты обращайся, если что, я найду тебе работу. Возьму без стажировки.

Конец пьесы

О пьесе

Пьеса «Такая же работа» является частью активистского театра и предназначена для исполнения политическими активистками, особенно активистками-аболиционистками, у которых не обязательно есть опыт, связанный с театром, или доступ к ресурсам. По этой причине в пьесе нет детальных сценических инструкций, а требования к реквизиту минимальные.

Пьеса продолжается немного более 15 минут. Она написана с расчетом на университетскую аудиторию или конференц-зал. Небольшая продолжительность позволяет провести ее обсуждение на 40 минут в образовательных учреждениях. Она рассчитана на то, чтобы быстро «зайти» и нанести пару жестких ударов по тому, как либеральный феминизм игнорирует насилие в проституции, и оставить зрительниц разбираться с последствиями.

Всего шесть персонажей и всего 15 минут означают, что очень много аспектов динамики в проституции остаются неисследованными. Некоторые могут сказать, что основное действие пьесы происходит вне сцены, а отсутствие проститутора ослабляет посыл. Однако основной сюжет не про совершение насилия. Он про то, как преподносится проституция, и о том, как общественные институты (СМИ, правоохранительные органы, бизнес) легитимизируют ее и потакают овеществлению женских тел.

Откровенное насилие в театре может вызвать снижение чувствительности к нему или травмировать зрительниц. Это скорее прерывает диалог, чем поддерживает его. Насильник и его извращенные желания могут шокировать, но с драматической точки зрения не так убедительны, как истории пассивных свидетелей.

Я жила среди и работала на улице с наркозависимыми и проституированными женщинами. Я участвовала в разбирательствах между полицией и маргинальными сообществами, а потому мне хотелось описать полицейского, чье поведение отражает историческую реальность, когда полиция не принимает всерьез заявления об изнасилованиях от проституированных женщин. Как показали наглядно видео Black Lives Matter, полицейские протоколы, к которым широкая публика привыкла в детективных сериалах, в реальной жизни часто игнорируются, если речь идет о представительницах «низших» классов.

Эта пьеса написана под вдохновением от интервью писательницы Рейчел Моран, которое я увидела в Интернете. Это очень талантливая и красноречивая активистка движения против проституции («аболиционистка»), ее проституировали в течение семи лет — с пятнадцати до двадцати двух лет. Вот те слова, которые вдохновили пьесу:

Интервьюер: Вы описываете [проституцию] как форму сексуального насилия. Объясните, почему.

Рейчел Моран: Потому что нежелательный секс — это нежелательный секс…

Интервьюер: Даже если вам за него заплатили.

Рейчел Моран: О, да. У денег нет магической способности избавить вас от того, что вы чувствуете во время секса, которого вы не хотите… Мне всегда нравилось такое сравнение: если кто-то заплатит вам двадцать тысяч, чтобы ударить вас по лицу, удар от этого не станет менее болезненным.

Интервьюер: Полагаю, на это некоторые могут возразить: «Есть разница в том, чтобы женщина предложила себя для оплаченного секса и между платой за удар по лицу». Вы знаете… вы не считаете, что такой аргумент верен, Рейчел?

Рейчел Моран: Нет, знаете, самое смешное, что такое насилие за деньги в проституции тоже бывает. Куча мужчин хотят заплатить именно за это.

Эта аналогия показалась мне очень полезной, и я решила построить один акт на допущении, что мужчины покупают доступ к телам женщин для «бокса». Разумеется, то, что происходит, не является боксом. Если мужчина наносит удары, как будто он боксирует, отсутствие свободы и ответных действий со стороны «партнерши по спаррингу», однозначно показывает, что она не партнерша, это не бокс, не спортивное занятие, а просто оплаченное насилие.

Только в патриархальной культуре возможно, что получение доступа к телу женщины в обмен на деньги называется так же, как и взаимно желанное и взаимно разделяемое занятие. Даже вне проституции «секс» традиционно определяется мужчинами, с их точки зрения и в соответствии с их интересами. Это очевидно хотя бы по тому, как слово «прелюдия» описывает действия, которые обычно являются главными для возбуждения и оргазма женщины. Как правило, в популярной культуре слово «вагина» — это синоним слова «вульва», что по сути является лингвистическим удалением клитора. И миллионы женщин переживают буквальное удаление клитора. Я хотела бы, чтобы мои зрительницы подумали о том, почему они говорят, что в проституции продается «секс», если от него получает удовольствие только один человек.

Многочисленные исследования показывают очень высокий уровень сексуального насилия, которому подвергаются проституированные женщины, а также предвзятое отношение к ним судей, полиции и присяжных. Также задокументированы случаи, когда проституированных женщин арестовывают, когда они пытаются сообщить о насилии, а также случаи, когда жертвам угрожают арестом или изнасилованием за попытки подать заявление.

С точки зрения закона, проститутор купил сексуальный доступ к телу женщины, и суды склонны воспринимать изнасилование скорее как спор о контракте, а не как тяжкое насильственное преступление. Я хотела показать реальность этой динамики на сцене, когда вмешательство полицейского быстро сворачивается.

Я также хотела показать обстоятельства жизни женщин, которые оказываются в индустрии платного насилия. Владелица спортзала в моей пьесе действительно считает, что она заботится об интересах своих «девочек».

Смертельное сочетание бедности, сексуального насилия в детстве, промывки мозгов в культуре и зависимостей приводит к тому, что женщины могут «выбрать» стать боксирующими девушками. Что можно сделать, чтобы женщины никогда не «выбирали» проституирование? Как ни грустно, но для этого нужно полностью разрушить патриархат — задача, которая вряд ли будет выполнена в этом столетии.

С другой стороны, уже были сделаны огромные шаги к искоренению проституции, это возможно даже в мире патриархальных институтов и угнетения. Шведская модель, при которой нелегально покупать женское тело для секса, но для женщины легально его продавать, позволила посмотреть на проституцию не как на форму моральной девиации, но как на проблему социального неравенства. В странах, в которых была внедрена эта модель, происходит значительное снижение проституции и торговли людьми, а страхи, что это приведет к эскалации мужского насилия против женщин в целом оказались беспочвенными.

Ключ к искоренению проституции в понимании того, что проституция — это оплаченное насилие, оплаченное изнасилование. Эта пьеса — моя попытка побудить людей к диалогам, которые изменят их отношение.

Источник: Dignity, Vol. 2, Iss. 1 (2017)

Поддержите проект: Если вы считаете важными такие материалы, и у вас есть такая возможность, вы можете поддержать работу этого сайта с помощью доната или подписки на Boosty.