Отрывок из книги «Девочки как мы: мемуары о борьбе за мир, в котором девочек не продают» Рэйчел Ллойд — активистки, пережившей проституцию, которая создала организацию для помощи девочкам, пострадавшим от торговли людьми. (Rachel Lloyd «Girls Like Us: Fighting for a World Where Girls Are Not for Sale: A Memoir», 2012).

«Каа не ядовитая змея. По правде сказать, ядовитых змей он презирает, считая трусами. Его сила в объятиях, и когда он обвивает кого угодно своими кольцами, исход предрешен», — Редьярд Киплинг «Книга джунглей».

В поезде, следующем до центрального вокзала Нью-Йорка, было полным-полно людей. И все они удивленно поглядывали на девочку, которая забилась в угол вагона. Возможно, всех смущал тот факт, что на ней были надеты шлепанцы и мешковатая пижама, поверх которой была накинута куртка слишком большого размера. Однако никто к ней не подошел.

Тиффани прекрасно понимала, что на нее все смотрят, и она использовала свой лучший оскал «крутой девчонки», чтобы перехватывать чужие взгляды и не давать им перейти от любопытства к беспокойству. В свои двенадцать лет Тиффани довела до совершенства искусство отваживать тех, кто лезет в ее дела.

Таким людям она не доверяла. Она знала, что слишком любопытные люди забирают тебя из дома, и ты оказываешься там, где ты совсем не хочешь жить. Вроде тех учителей, которых волновало, что она постоянно пропускает школу. Или тех незнакомцев, которые позвонили в полицию, потому что шестилетняя девочка сидит в парке поздно вечером совершенно одна и ждет, что ее мама вернется. Или тех социальных работников, которые выяснили, что ее мама принимает наркотики, и решили лишить ее родительских прав. Или тех сотрудниц соцзащиты, которые задавали слишком много вопросов и отправили ее в интернат.

Эти уроки она не забывала, так что она с вызовом и недовольством встречала каждый любопытный взгляд. И пассажиры возвращались к своим газетам или попыткам прикорнуть в вагоне перед работой. Не нашлось ни одного любопытного, кто бы спросил, почему двенадцатилетняя девочка в пижаме едет в поезде. Тиффани спокойно продолжала свой путь, прочь из интерната, обратно в большой город. На вокзале она пересела на метро.

На самом деле у Тиффани не было конкретного плана, денег у нее тоже не было. Но ей всегда нравилась 42-ая улица с ее яркими неоновыми огнями и шумной толпой. В ней чувствовалось что-то восхитительное, какая-то возможность, и Тиффани решила, что она просто встанет посреди улице и подождет — вдруг возможность сама придет к ней.

Наступил вечер, начал моросить дождь. Прохожие спешили в метро, чтобы укрыться от дождя, а Тиффани стояла прямо под ним и позволяла каплям падать себе на лицо — ей нравилось это чувство свободы.

Дождь становился все сильнее, и она уже начинала сомневаться в благоразумности своего решения. Возможно, не стоило покидать относительное тепло и безопасность интерната. Но в этот момент она, наконец, привлекла чужое внимание.

Тиффани была необыкновенно красивой девочкой с кожей цвета эспрессо и хорошо очерченными скулами. Ее тело все еще не покинуло поле битвы между детством и подростковым возрастом. У нее уже начала расти грудь, но она оставалась по-детски угловатой и неуклюжей, впрочем, она и была совсем ребенком.

Она ненавидела то, как она выглядит, и ей было некомфортно в собственном теле. Всю жизнь она только и слышала, что она «слишком темная», «слишком черная». Она несла это знание о себе словно оковы, которые ей отчаянно хотелось сбросить.

Внимание от мальчиков и мужчин всегда помогало немного облегчить это бремя. Так что когда молодой взрослый мужчина, аккуратно и стильно одетый, подошел к ней и спросил, все ли с ней в порядке, она быстро улыбнулась в ответ. Она была благодарна за внимание.

Парень сказал, что его зовут Чарминг. Он казался очень добрым и дружелюбным. Он был гораздо вежливее, чем все мальчики, с которыми Тиффани когда-либо говорила. Он говорил с ней как с человеком. Он спросил, может ли он купить ей что-нибудь поесть. Он как раз собирался поужинать в закусочной на 42-ой улице.

Тиффани ничего не ела с тех пор, как съела бутерброд с ветчиной и яблоко в интернате, а это было восемь часов назад. Так что она воодушевленно закивала. Закусочная была такой же, как и большинство закусочных в мире. Но ни один мальчик еще не водил Тиффани в ресторан, так что она с волнением смотрела на красные пластиковые столы и огромные меню.

Внезапно ей стало стыдно за свою полосатую пижаму и пушистые шлепанцы, которые давно насквозь промокли и испачкались. Однако Чарминг пошутил, что он вообще вырос в пижаме, и сказал, что она все равно самая красивая девочка в этом месте. После этого ей стало легче.

Даже не взглянув в меню Тиффани заказала свое самое любимое блюдо в мире — крылышки буффало, а потом начала с жадностью их поглощать. Когда она обсохла в тепле закусочной и согрелась душой под его добрым и заинтересованным взглядом, Тиффани рассказала, что она сбежала из интерната, и ей некуда идти.

Она сама удивлялась, как много она рассказывала ему о себе. О том, что ее отец в тюрьме, и она не знает, где именно ее мама, но наверное где-то под кайфом. Она рассказала, что она была под опекой государства с девяти лет, и как она ненавидит то, что ее постоянно переводили из одного места в другое — три раза за три года.

Она рассказала, что она потеряла девственность с пятнадцатилетним мальчиком из интерната, который разбил ей сердце. Ей было девять лет.

Все, что она чувствовала и думала, она все рассказала Чармингу, а тем временем наступила ночь, и посетители ресторана начали расходиться.

Психологи в интернате всегда раздражались, что она отказывается говорить про свою жизнь. Они жаловались, что она все держит в себе, и так нельзя, но ведь она им совсем не доверяла. Для них она просто работа, им плевать. Когда она говорила, они поглядывали на часы и шелестели документами на столе, чтобы дать понять, что ей пора уходить.

Чарминг совсем другой. Он действительно слушает ее, ничего не советует, просто слушает все, что только ни взбредет ей в голову.

Когда он, наконец, начал говорить сам, его слова оказались музыкой для ушей Тиффани. Это было именно то, что ей всегда хотелось услышать. Он сказал, что она может жить с ним, а он будет ее бойфрендом, они будут одной семьей. Он будет ее защищать и проследит, чтобы она никогда ни в чем не нуждалась.

Тиффани была уверена, что это судьба. Она убежала и сразу же встретила мужчину, который будет заботиться о ней и любить ее. Когда он сказал: «Пойдем домой», она согласилась, и сидя в желтом такси она улыбалась сама себе и мысленно повторяла: «Я еду домой, я еду домой».

Первые несколько недель в новом доме были лучшим временем в ее жизни. Он водил ее по магазинам и купил ей новые кроссовки, джинсы, футболки и даже пару туфель на высоких каблуках и сексуальное платье. У Тиффани никогда не было столько красивых вещей, и ей даже не нужно было прятать вещи от девочек в интернате, чтобы те их не стащили.

Она считала себя серьезной взрослой домохозяйкой. Убиралась в квартире и готовила. Каждую ночь они занимались сексом. Готовить она научилась в интернате, и Чарминг ценил ужины, которые она кропотливо готовила каждый вечер, пока он работал — продавал наркотики по соседству.

Жизнь казалась Тиффани идеальной. Она повсюду писала их имена красивым шрифтом. «Тиффани любит Чарминга». Крупные буквы с завиточками и сердечками вокруг.

Она была уверена, что он женится на ней, когда ей исполнится шестнадцать. Нужно лишь подождать четыре года. Она тренировалась, произнося «мистер и миссис Джексон» перед зеркалом.

Чарминг поощрял ее одеваться все более «по-взрослому». И ему очень нравилось, когда она танцевала для него в нижнем белье и туфлях на каблуках. Поначалу она очень стеснялась, и ей было неловко, но он ее нежно подбадривал, показывал ей, как трясти попой, и когда он был доволен ее исполнением, она чувствовала себя такой гордой.

Однажды Чарминг вернулся домой, но он не хотел ужинать, казалось, что он куда-то торопится. Он сказал, что хочет сходить вместе с ней в ночной клуб. Он даже выбрал для нее сексуальное платье и туфли на высоких каблуках. Он сказал, что это особый клуб, и ей нужно произвести там хорошее впечатление.

Он дал ей выпить два бокала виски, прежде чем они покинули квартиру. Тиффани была в таком восторге от мысли, что сегодня она выходит в свет вместе со своим мужчиной, что даже не почувствовала алкоголя.

На следующее утро она медленно проснулась. У нее гудела голова, и она смутно помнила, что произошло прошлой ночью. Были какие-то танцы, мужчины, она раздевалась перед ними — воспоминания заставили ее голову разболеться еще больше.

Чарминг сел рядом с ней на кровати. Он пересчитывал деньги с очень довольным видом. «Черт, детка, эта задница приносит столько бабла». Он выглядел таким гордым, что Тиффани так и не решилась сказать, что она больше не хочет это делать.

Изможденная шестнадцатилетняя Тиффани рассказывает мне эту историю о том, как все начиналось. Я представляю ее себе — улыбающуюся Чармингу, благодарную за внимание. Я могу представить детали, заполнить пробелы.

Я впервые слышу эту конкретную историю, но мне не составляет труда представить ее во всех подробностях, потому, что если не считать мелких деталей, она повторяет все истории вербовки, которые я слышала.

Элизабет рассказывает, что она поняла, что ее мужчина любит ее, когда он отвел ее в роскошный ресторан. В какой именно, милая? В «Красного лобстера». [Недорогой сетевой ресторан]. После этого она считала, что она ему должна, и она делала все, о чем он ее просил.

Мать Тани, алкоголичка, отказалась купить ей Барби. Она села на поезд и приехала на Манхеттен, чтобы купить себе куклу на все свои сбережения. Она заблудилась на Таймс-сквер и встретила мужчину, который предложил ей помочь. Тем же вечером он выставил ее «на трассе». Ей было одиннадцать лет.

Мать Бетани начала продавать ее, чтобы покупать себе наркотики. Когда она перешла в старшую школу, она узнала, что среди «покупателей» были ее собственные родственники. Не вынеся унижения, она сбежала из дома и встретила парня, который продолжил то, что начала мать.

Ашанти думала, что милый парень, которого она встретила в приюте для бездомных — это ее бойфренд. Они решили вместе снять квартиру, но по дороге трое мужчин наставили на них оружие и заставили сесть к ним в машину. Она была уверена, что это были случайные бандиты. Но теперь она понимает, что это были его подельники.

Шана была тихой, вежливой, обожающей учиться двенадцатилетней девочкой, когда она встретила парня двадцати двух лет, который захотел быть ее парнем. Она потеряла с ним девственность. Он выставил ее на трассе. Она говорит мне, что она его любит.

Алина смотрела, как ее мать ходила по соседним улицам, предлагая свое тело в обмен на наркотики. Потом она смотрела, как она медленно умирала от СПИДа, пока жители соседних улиц отказывались даже смотреть в ее сторону. Когда она встретила сутенера, это показалось ей не таким уж плохим в сравнении.

Джессике было шестнадцать лет, когда она уехала из Северной Каролины, где жила со своей тетей. Но тетя встретила нового мужчину, и Джесс стала ей мешать. Когда ее выставили на улицу, Джессика несколько дней спала в поездах, а потом начала спать с мужчинами за ночлег и еду. Сутенер для защиты казался ей хорошей идеей.

Мария стала бездомной, потому что ее мать страдала от шизофрении, начала вести себя непредсказуемо, и жить с ней стало невозможно. Она встретила парня, который предложил ей пожить в подвале в доме его матери. Он начал приводить в этот подвал парней и заставлять ее показывать им стриптиз. Его раздражало, что в свои двенадцать лет она не понимает, как танцевать «сексуально», так что он начал ее учить.

Это напоминает мне какую-то жуткую версию книг «Выбери свое приключение». Есть несколько вариантов действий, но они все приводят к одному и тому же финалу. Если вы выбираете убежать от мамы, переходите на страницу 6 — встреча с сутенером в метро. Если вы выбираете убежать из интерната, переходите на страницу 7 — вы подружились с девочкой, которая знакомит вас с сутенером. Если вы стали бездомной и решили обменять секс на ночлег, то переходите сразу на страницу 15 — жизнь с парнем, который продает вас каждую ночь.

В финале истории вас не ждет никакой награды. Только вариации на одну и ту же тему — уязвимость встречает хищничество, пострадавшие от насилия дети встречают многомиллиардную секс-индустрию. Конец предсказать нетрудно.

Вербовка уязвимой девочки — это не какая-то сложная задача. Рэпер Ллойд Бэнкс в своем ремиксе платиновой песни 50 Cent «Сутенер» очень верно подмечает: «Я не буду давать им много, они довольны и Макдональдсом».

Девочки-подростки, особенно те, что уже подвергались насилию, что живут в бедности, что пришли из нестабильных семей — это легкая мишень для обмана и манипуляций.

В ответ на критику 50 Сent заявил, что в этой песне говорится только про взрослых женщин, которых продают (как будто в этом случае все в порядке). Но что-то мне очень сложно представить взрослую женщину, разве что она буквально голодающая бездомная, которая будет «довольна Макдональдсом».

Однако я вот уже 13 лет работаю с девочками предподросткового и подросткового возраста, и я прекрасно знаю, что ничто не приводит их в такой восторг, как новость о походе в ресторан. Особенно если я обещаю отвезти их на своей машине в Макдональдс. Как Элизабет с ее представлениями о «роскошном ресторане», кулинарные стандарты девочек не так уж высоки. Как и их стандарты того, что они считают любовью, ведь они основаны на ужасно искаженных отношениях, с которыми они росли, и на насилии, которое, как им говорили, означает любовь.

Нужно совсем немного: хороший нюх на уязвимость, небольшое проявление доброты, немного стиля, умение обращать внимание на то, что она говорит о своей семье, своих жизненных обстоятельствах, своих потребностях. А как только ты ее зацепил: несколько обедов, несколько поездок на машине, может быть, платье или маникюр — сделка готова. Она думает, ему не все равно. Она хочет ему угодить.

Не так уж важно, как он поднимет эту тему. Может быть, он напоит ее и отведет в стриптиз-клуб. Может быть, он начнет притворяться, что у него огромные долги, и он попросит «спасти» его, сделать это «всего один раз». Может быть, он будет ее бить, пока она не станет сговорчивее. Может быть, он использует других девочек, чтобы они внушили ей, что это не так уж и плохо. Может быть, накачает ее обещаниями лучшего будущего, денег, безопасности, статуса «жены». Результат будет одним и тем же.

Ему нужно добиться этого первого раза. После того, как он пересечет эту черту, вернуться назад уже будет трудно. Может быть, он потратит один день и никаких денег, может быть, несколько недель и несколько долларов, но все его инвестиции будут оправданы. Даже если у него будет несколько неудачных попыток с девочками, которые окажутся не настолько уязвимыми, как ему казалось, это не так уж и важно. За углом всегда есть еще одна девочка.

В каком-то смысле сутенерство — это мечта экономиста. Индустрия с низкими рисками, низкими инвестициями, очень высоким спросом и очень высоким доходом.

На самом деле среди сутенеров не так уж мало умных, расчетливых «бизнесменов». Хотя много ли ума и расчета нужно, чтобы заманить пятнадцатилетнюю девочку, которая сбежала от насилия дома, и теперь ночует в поезде, потому что ей некуда идти?

Некоторых из этих девочек начали принуждать к секс-индустрии после похищения, после которого тут же началось тяжелейшее насилие. Им угрожали оружием, затолкали в машину, заперли в комнате. Затем девочек насилуют, как правило, они начинают с групповых изнасилований. Их цель — максимальный шок и травма, чтобы сразу же «сломать» девочку, заставить ее прочувствовать абсолютную беспомощность, сделать ее покорной. Страх помешал девочкам убежать после похищения. Стыд помешал им обратиться за помощью.

Кого-то шокирует информация о том, что обычные американские девочки, о которых никогда не говорят в новостях, похищаются ради торговли людьми, и это происходит все чаще и чаще. Эти случаи вызывают хоть какое-то сочувствие общественности и хоть какой-то интерес правоохранительной системы. В этих случаях статус жертвы более очевиден, он лучше подходит ожиданиям и представлениям о том, что такое торговля людьми.

Однако в случае большинства девочек физическое принуждение, побои, приставленный к голове пистолет происходят гораздо позже. Их путь в коммерческую секс-индустрию начинается с соблазнения, обещаний, веры в то, что их насильник — это их «бойфренд».

Статистика показывает, что большинство детей, подвергающихся коммерческой сексуальной эксплуатации — бездомные, убежавшие из дома или, если верить жестокому ярлыку, «неблагополучные». Эти девочки и молодые женщины редко могут рассчитывать на благосклонность суда общества или буквального суда.

Считается, что в какой-то момент они «выбрали» такую жизнь. Их осуждают как добровольных соучастниц насилия, которому их подвергают.

Поддержите проект: Если вы считаете важными такие материалы, и у вас есть такая возможность, вы можете поддержать работу этого сайта с помощью доната или подписки на Boosty.