Когда я рассказала публично в своем аккаунте о семи годах эксплуатации в коммерческой секс-индустрии, меня предупреждали. Меня предупреждали по поводу Твиттера. Меня предупреждали о возможной травле (до этого я никогда не слышала о подобном), и мне сказали, что придется отрастить панцирь. Тем не менее, всего через неделю после «каминг-аута» во мне проснулся зверь.

Я была готова к нескольким мерзким комментариям под моей статьей в Telegraph; в конце концов, это консервативное издание. Хотя назвать меня «испорченной» было немного грубо. К чему я не была готова, так это к онлайн-травле от тех, кто все еще вовлечены в продажу секса; в первую очередь, это лоббисты, «менеджеры» и те самопровозглашенные «секс-работницы», которых скорее можно назвать эскортницами на полставки, вебкамщицами и так далее, берущие на себя ответственность говорить от имени всех проституированных людей отовсюду. Мне действительно, на полном серьезе одна эскортница на полставки, которая зарабатывает 5000 долларов за ночь, объясняла, что я хочу лишить ее средств к существованию и оставить в нищете.

Мне говорили, что я против секса, оставляли мои контакты в объявлениях о секс-услугах, а «клиенты» писали мне в Твиттере, что я все сделала неправильно, а «секс-работа» действительно очень раскрепощает. Возможно, они полагали, я просто еще не встретила правильного «клиента»…

Меня сдеанонили за 12 часов с момента регистрации в Твиттере. Лоббисты «секс-работы» выложили мое фото, имя, местоположение и контактные данные, и их ретвитнула кто-то, у кого неизвестно сколько подписчиков (она тут же заблокировала меня). Даже несмотря на то, что это всего лишь информация, которую легко покажет Google, увидеть, как мои личные данные оказались на чьем-то аккаунте в соцсети, чтобы люди репостили их с ярко выраженным намерением дискредитировать меня или заставить перестать делиться опытом, было неприятно. Затем был сделан вывод, что я, должно быть, лгу, т. к. у меня довольно приличное резюме, и мне удалось восстановиться за 8 лет с момента выхода из индустрии. Помимо того факта, что само это обвинение полностью противоречит рассказу о том, что «секс-работа расширяет возможности», за который топят кампании, поддерживающие проституцию (как будто нельзя, будучи проституированной, жить нормальной жизнью), есть что-то очень изощренное в немедленной попытке дискредитировать и запугать выживших.

Пережившие опыт в секс-индустрии, конечно же, не склонны заводить счастливых или нейтральных аккаунтов о ней под лозунгом «секс-работа — это работа». Вместо этого у нас, скорее всего, будут истории об упадке сил, эксплуатации и абьюзе, которые отражают то, что на самом деле происходит под красными фонарями. Мы рассказываем о сутенерах и ежедневных сексуальных надругательствах, а также о том, что между нелегальными, регулируемыми и декриминализованными борделями нет большой разницы. Мы говорим о реалиях секс-траффикинга и эксплуатации несовершеннолетних, а также о том, что большинство женщин, с которыми мы «работали», плевать хотели на трудовые права, они просто хотели выйти.

Наши голоса не слышны, пока мы не покинули индустрию. Голоса и потребности тех, кто становится жертвами торговли людьми, принуждения, эксплуатации, зависимостей, растления в несовершеннолетнем возрасте, не склонны фигурировать в опросах о секс-работе и дискуссиях о пересечении квир-теории и марксизма. (Маркс признавал проституцию методом угнетения, кстати). Когда они участвуют в исследованиях, тут же начинаются попытки их скрыть или дискредитировать авторок исследования, особенно если это женщина и, не дай богиня, предполагаемая радикальная феминистка. Истории выживших, особенно тех, кто вышли из существующих декриминализованных режимов, не соответствуют риторике «секс-работа — это работа» и отказываются вписываться в стерильный язык прав трудящихся, где изнасилование становится профессиональной издержкой. Те, кто вышли, также очень редко поддерживают движение за полную декриминализацию, которая включает «покупателей», владельцев борделей и «менеджеров» (сутенеров). Что ж, забавно.

Так что мы должны замолчать. И поскольку наш жизненный опыт явно не вписывается в либеральный набор «мое тело — мой выбор» с сексуальным раскрепощением в придачу, это должно стать намеком на то, что мы лжем. Тот факт, что говорить кому-то, кто разоблачает насилие, что она лжет, — это газлайтинг, а в худшем случае — обвинение жертвы, кажется, ускользнул от совести тех, кто заявляет, что беспокоится о правах женщин. Я, к сожалению, пережила сексуальное насилие в детстве, и меня заставляли молчать об этом, так что я прекрасно помню, что утверждения о том, что ваш собственный опыт не соответствует действительности, могут травмировать так же, как и само насилие. Следует отметить, что те, кто таким образом пытаются заставить выживших замолчать, прекрасно знают, что делают.

Когда Рэйчел Моран, авторка бестселлера «Оплачено» и основательница организации «SPACE International», обнародовала свои стремительно изданные сырые мемуары и успешно помогла кампании за криминализацию покупки секса в Ирландии, давление, которому она подверглась, была впечатляющим. Ее обвиняли во лжи так много и так часто, что сторонники секс-работы могут теперь заявлять мне с каменным лицом, что «ее история была развенчана много лет назад», не зная, что их заявление является ложным (с тех пор Моран доказала свое происхождение, несмотря на тот факт, что ей пришлось его доказывать людям, называвшим себя «феминистками»).

Когда сторонники проституции отрицают и преуменьшают ежедневное насилие, которое происходит, они стирают насилие и встают на сторону преступников. Несогласие с конкретной политикой — это одно, но попытка атаковать и пристыдить переживших проституцию, которые, наконец, нарушили молчание, чтобы говорить публично, — это совершенно другой уровень мерзости.

Пока что Интернет-травля, от которой я до сих пор страдаю, была относительно невелика, но мне сказали, что она будет разрастаться, если я продолжу говорить. Хорошо. Путь будет так.

Я молчала слишком долго. Когда мой дядя растлил меня, когда мой бывший изнасиловал меня, когда незнакомцы лапали меня на улице, и когда меня эксплуатировали пожилые мужчины, в то время как я была еще подростком. Я не собираюсь хранить молчание о насилии в секс-индустрии, когда так много женщин и детей по-прежнему втянуты в нее.

Голоса вышедших должны быть услышаны, чтобы дать надежду тем, кто все еще вовлечены в глобальную сексуальную эксплуатацию. Освобождение возможно.

Но иногда это значит, что нужно говорить, даже когда вам велят заткнуться.

Авторка: Мишелль Келли

Перевод: Геля Бессмертная

Источник: Medium.com